Культура оказалась вне потребности современного человека - вот в чем беда: настоятель храма святителя Николая в Любятово

Простая математика жизни протоиерея Владимира Попова: 79 лет, из них 46 - отдано Церкви. Но в этих простых цифрах - тысячи судеб, миллионы вопросов и несколько судьбоносных встреч. Подвижного, общительного, много знающего и по-доброму ироничного настоятеля храма святителя Николая в Любятово псковичи ценят за чуткость и отзывчивость. Горожане частенько обращаются к нему за помощью или добрым словом - знают, что не откажет. В преддверие празднования Любятовской иконы Божией Матери, которое в этом году состоится 30 июня, мы расспросили отца Владимира о многолетнем служении, а также о том, с какими проблемами и вызовами сталкивается современная Церковь.

Протоиерей Владимир Попов

- Отец Владимир, как вы оказались в Пскове и почему вы выбрали именно священнический путь?

- Я сын офицера, родился в Забайкалье. По всей России меня возили. Мы жили и на Курильских островах, я помню детские годы на острове Кунашир, это замечательное место - смесь сибирской тайги с субтропиками. Отец мой был парторг. Про себя он говорил, что тоже священник, только по другой линии. Высшее образование я получал в Томске, по специальности - учитель немецкого языка, женился на дочери священника Константина Шаховского Елене, и мы переехали в Эстонию.

В те годы в семинарию не брали людей с высшим образованием, и вообще было очень сложно поступить в духовную семинарию. Так случилось, что в 1972 году умер мой тесть, мы его похоронили и в память о нем поехали по святым местам, заехали в Пюхтицкий монастырь, а потом в Псково-Печерский. Был июль, в монастыре была большая служба, масса народу. Служил  митрополит Иоанн Разумов. Люди подходили к кресту, я тоже подошел и говорю: «Владыка, мне надо с вами поговорить». Он говорит: «Ты видишь, какое море народа? Как я с тобой поговорю? Приезжай ко мне». Я спрашиваю, куда, он отвечает: «Во Псков». А язык до Киева доведет. Я приехал во Псков на следующий день, тогда был поезд Псков-Тарту, и действительно: подошел я к таксисту, задаю вопрос: «Вы до владыки Иоанна меня довезете?» Он говорит: «Пожалуйста!» Я сел в такси, доехал, с владыкой мы проговорили, наверное, часа три.

Он меня подробно расспросил, кто я такой, откуда. Дело в том, что он в свое время знал моего тестя. Митрополит Иоанн объяснил, что не имеет права рукополагать тех, кто не принадлежит его епархии. Поэтому мы приняли решение переехать из Пярну в Псковскую область. Я прописался в Печорах, он вызвал меня, рукоположил и назначил меня сюда, в храм святителя Николая. И с 1973 года я здесь нахожусь уже безвыездно. Мне было тогда 33, а сейчас - 79. Еще совсем молодой.

- Сложно или легко было служить в советское время?

- Было, конечно, по-разному. С одной стороны, сложно. Потому что мы всегда знали: слежка есть. Власти умели найти способ. С другой стороны, гласно этого не было, нельзя сказать, что были какие-то притеснения. Это было совсем другое время, не сталинские годы. Хотя даже когда при Брежневе или при Хрущеве закрывали храмы, священников, как правило, не трогали, просто переселяли в другое место. Но дело в том, что церковь столько перестрадала во времена сталинские, что это оставило травму на десятилетия. Но в принципе мы жили в более-менее благополучное время.

Была вот какая трудность: не было возможности заниматься с молодежью. Хоть и готовы были многие прийти в церковь, но было так: учителя ходили в церковь, чтобы следить, нет ли в ней учеников, парторги ходили, чтобы проверить, не пришли ли в храм рабочие. Поэтому в основном ходили только бабушки. Этот контроль привел к тому, что церковь была обречена на постепенное умирание. Хотя этого не произошло - каждый человек, которому 30 лет, через 40 лет становится старцем и поэтому, естественно, он возвращается в церковь. Любой старик понимает, что он стоит перед вечностью, должен как-то обдумать свое отношение к Богу и хотя бы в последний момент этот вопрос разрешить. Потому и приходилось очень многих людей причащать как раз перед смертью, многих преподавателей института, которые не могли ходить в церковь, иначе бы их сразу выгнали с работы. Такое было время.

Но хитрость заключалась и в том, что многие священники были завербованы в КГБ, поэтому не каждый человек, находящийся на ответственном посту, мог довериться любому попавшемуся священнику. Это было очень все непросто. Вдруг тебя вызовут в партбюро и скажут: «Ты что, с ума сошли? Куда вы пошли?»

- В наши дни с какими проблемами приходится сталкиваться?

- Сейчас, конечно, другие проблемы. Как мне кажется, общий уровень духовенства не соответствует нуждам нашего времени. В смысле образования, общественного поведения. Поэтому сейчас церковь переживает трудные времена. Многие люди нуждаются в чем-то безусловном, и они не находят этого в современной церкви. Это вопрос кадровый. Вопрос того, что нужно много-много работать со священством. Но некому работать.

- Почему так произошло? Вроде бы сейчас есть все возможности, можно свободно поступить в духовную семинарию...

- Дело в том, что кроме образования нужна еще и вера. Такая трудность: мало быть образованным в смысле богословия - надо иметь подходящий уровень духовности, реальной веры. Человек не может просто-напросто говорить заученные слова, он должен жизнью это показать. А это не всегда соответствует реальности. Это большая проблема не только у нас, но и вообще нашего времени. И за границей, будь то в Германии или во Франции, будь то православная церковь или католическая - все одно и то же.

- Есть ли какая-то возможность изменить ситуацию? Что надо сделать сейчас?

- Здесь ситуация только одна - нужно искать подходящих людей, а их очень трудно найти.

- А каким должен быть этот подходящий человек?

- Прежде всего, он должен быть верующим. Во-вторых, он должен соответствовать своей жизнью критериям того, что означает батюшка. Это все непросто. Найти соответствующего этим качествам человека очень трудно.

- Людей больше в церковь стало приходить, чем в советское время?

- Сейчас меньше. Дело вот в чем: вымерли деревни. И еще сменяется поколение. Поколение бабушек - вот кто хранительницы церкви, они помнили войну, помнили своих родителей, которые были настоящими христианами, поэтому свято соблюдали старину, следили, чтобы никаких обновленческих явлений не было. Любятовский храм любили именно потому, что он был хранителем традиций, устоев.

- Молодежь не часто приходит в церковь?

- Конечно, приходят, но очень мало. Так получилось, что общий интерес ориентирован совершенно в другом направлении. Это естественно: молодые люди нуждаются в знакомствах и общении друг с другом. А более сложные вопросы - для этого нужно созреть. Но нынешняя ситуация не дает возможности созреть ребенку. Вот такая проблема.

У нас сложился такой формат, когда церковь была исключена из реальной общественной жизни, так происходит до сих пор. Приходится считаться с этим. У нас вышли целые поколения людей, которые являются практически атеистами. Вот в чем дело. Ведь не пойдешь же каждому говорить: «А ты знаешь, что Христос воскрес?» Здесь просто пропагандой и внушением ничего не сделаешь. Здесь нужен какой-то особый подход, который я не вижу в реальности.

- Как вы думаете, есть ли какие-то пути привлечения молодежи к церкви, шире - включения их в духовную жизнь?

- Это вопрос, ан который невозможно легко ответить. Тут беда такая - сейчас сознание человека заполнено компьютерами и вот такими штуками (показывает на смартфон). Когда этого всего не было, человек должен был реально искать смысл жизни. А это все заменяет смысл жизни, понимаете?

Я помню, мне было лет 15, я прочитал  Достоевского «Бедные люди». И сразу залпом прочел все 10 томов. И передо мной реально встал вопрос о бытии Божием, начался поиск смысла жизни. Вот в чем дело. Сейчас молодежь не читает ничего и знает только телефоны - ни Пушкина, ни Толстого, ни Достоевского, ни Горького. Иными словами, вся культура исчезла, она вне потребности, вот в чем беда. Надо как-то это пережить все. Конечно, владыка Тихон прав, что нужны какие-то меры для спасения молодежи, но лично я пока не вижу, что можно предпринять. Это огромная трагедия для страны. Потому что происходит реальное духовное умерщвление, самоубийство молодежи.

- Раз уж заговорили о литературе - может быть, вы посоветуете, что стоит почитать для того, чтобы задуматься, начать духовный поиск?

- Я считаю, что достаточно хорошо знать русскую литературу, хотя бы прочитать Пушкина «Капитанскую дочку». Это совершенно христианская книга. Если человек прочитает и прочувствует ее, он станет христианином. Конечно, я бы тоже посоветовал прочесть Достоевского, Толстого... Хотя, скажем, кто осилит в наше время «Войну и мир»?

Мой тесть говорил, что он всегда поражался, как легко, со знанием фашисты в разговорах упоминали Пушкина, Достоевского, Толстого. На самом деле им преподавали русскую литературу, биографию писателя, давали отрывки из произведений и общее содержание книги. Поэтому они и казались знающими, но реально они русскую литературу не знали. Иными словами, это было просто начетничество, но не знания. Но хотя бы в таком смысле если бы нынешняя молодежь знала литературу - и то слава Богу.

- А из современной литературы?

- Прежде всего, Солженицын. Астафьев «Прокляты и убиты». Наша современная литература очень важна - но ее тоже не читают. Россия из читающей страны моментально превратилась в нечитающую. Это, конечно, колоссальное бедствие для национального самосознания.

- Отец Владимир, совсем скоро в храме состоится праздник Любятовской иконы Божией Матери. Расскажите, как он будет проходить?

- Праздник отмечается в первый понедельник после воскресенья, когда празднуется день Всех Святых в земле Российской просиявших. Но, как правило, люди приходят в воскресенье - из-за  работы так проще. Но служба совершается два дня. В 70-е годы митрополит Иоанн обычно приезжал именно в воскресение, собиралось огромное количество людей. Когда я впервые увидел, как празднуется этот день, в 1974 году, я поразился, потому что весь берег был усеян людьми. Люди приезжали из деревень (сейчас их нет, деревни вымерли), на лошадях с телегами, располагались с самоварами, и ночевали здесь. А утром в 7 часов приходили сюда и начиналась служба. И так весь день, потом возвращались обратно, был крестный ход.

Крестные ходы были тогда запрещены, но в 74-м году я, несмотря на запрет, все-таки сделал крестный ход и ничего мне за это не было. С тех пор проводим каждый год. Сначала вокруг храма, но сейчас там невозможно пройти, поэтому делаем широкий круг вокруг по улицам. В прежние времена было проще, потому что не было сильного движения. Я жил в домике напротив, и помню: в день проезжало 5-6 машин и все. А сейчас поток - через каждую минуту едет автомобиль, а то и два. Поэтому приходится вызывать милицию, останавливать движение на полчаса примерно.

В этом году праздник состоится 30 июня. После литургии, часов в 12-13.00, прихожане причастятся, затем начнется крестный ход. Прямо на улице поставим столы, и все желающие смогут садиться и угощаться. Вечером опять начинается служба, которая длится до 20 часов.

Утром в понедельник, 1 июля, опять пройдет литургия. В свое время в храме служили две литургии - сначала в Никольском храме, а потом в большом приделе. Так было, когда в Пскове действовало всего 4 церкви плюс собор. Люди не вмещались - стояли набитые как селедки в бочке, невозможно было передать свечу, поэтому их передавали вокруг храма прямо в алтарь: такая была дикая давка. Но в последнее время построено уже около 30 новых церквей в Пскове, у людей появилось больше возможностей.

- Отец Владимир, если кто-то из наших читателей захочет с вами поговорить, обратиться за советом или ответом на вопрос, когда можно это сделать?

- Во-первых, я исповедую каждое воскресение: утром прийти на службу, и после службы со мной всегда можно поговорить. Во-вторых, можно подойти на субботнюю службу. Также всегда можно обратиться ко мне, придя в храм на какой-нибудь религиозный праздник.