Сердце наизнанку

«Да будет свет!» - наш разговор с художником, архитектором, поэтом Ильей Семиным начинается именно с этих слов: мы спускаемся по старинным ступеням в Палаты Постниковых. Илья находит в сумраке выключатели - и как по волшебству из темноты на стенах начинают проступать картины. Сначала робко, потом все увереннее, наконец, они полностью заполняют собой пространство (и даже как будто подменяют его).

Он увлеченно рассказывает о том, как составлял экспозицию, как придумывал концепцию картинного лабиринта, как замыслил разговор с гостями в условиях запрета на массовые мероприятия - но все наладилось само собой, и 3 февраля пройдет настоящее открытие выставки, названной им по одной из последних работ - «Призрак водопада (Самоизоляция)». А значит, разговор состоится, и свет общения, свет дружеских глаз в полную силу засияет в этом выставочном пространстве, где пока гуляет только эхо да мы.

Непрямыми путями

Для 58-летнего Ильи это первая персональная выставка в Пскове. Была еще одна, когда он учился в художественной школе. Выставлялся он и в других городах - Петербурге, Витебске... А вот в родном городе всерьез как-то не доводилось до сих пор. Вообще дорогу к этой выставке сложно назвать прямой. Ведь жизнь его сложилась, как тот лабиринт, который он соорудил в одном из выставочных залов. С периферии широкого радиуса по спирали, кругами, к какому-то центру, пока только угадываемому.

Фото здесь и далее: Вадим Боченков

Конечно, жизнь художника - это не вехи его биографии, но вот для понимания, вкратце: Илья Семин родился в Пскове, в обычной семье, в 12 лет пошел в художку, окончив общеобразовательную школу, поступил в архитектурное училище в Петербург, жил в культурной столице, активно участвовал в литературных и художественных объединениях.

Спустя 10 лет вернулся в Псков, работал в художественной школе, затем уехал трудиться в имение в Холомках. После - снова Псков, увлечение авторским дизайном интерьеров (например, он принимал участие в разработке интерьера боулинга «Самолет»), организация проекта «Псковская галерея», в рамках которой в Доме ремесел сменились несколько десятков экспозиций псковских мастеров живописи. И все это время - живопись и поэзия, изобразительность и слово, то соревнующиеся, то проникающие друг в друга, то взаимодополняющие.

«Надо родиться художником - я наконец-то произнес это, - радуется он найденной формулировке. - Надо по-настоящему им родиться. Стать художником невозможно. Определяет это сам человек. Он же может забросить: родиться и не стать. Уйти в сторону или погибнуть. Я не думаю, что можно кем-то стать. Когда произносят «Этот человек сделал себя сам» - мне неприятно. Так не бывает. Попытки стать художником бесполезны. Живопись может быть ремеслом, хорошей иронией. Ведь кто-то в своих полотнах шутит, даже издевается».

«А вы творите?» - уточняю-спрашиваю я. «Да, - очень серьезно отвечает Илья. - Я не касался полотна кисточкой, если не был в этом уверен. Не касался вообще ничего».

Архивариус

Собственно, все его автопортреты и многочисленные портреты - а пишет он в основном тоже художников (в широком смысле слова) - как раз об этом выборе, точнее, о его отсутствии. Когда по-пастернаковски: «строчки с кровью - убивают, Нахлынут горлом и убьют». Ты художник, а значит, ты не можешь лгать, ты не знаешь полумеры, ты видишь мир во всей полноте его проявлений. И ты не можешь быть другим. Просто не можешь позволить себе этакой «роскоши» - изменить своей природе.

Вот, например, триптих «Искусство и натура» (другое название - «Проклятый город»): за спиной художника - красный забор с золотыми звездами (как будто рельсы, по которым «наш паровоз вперед летит») и длинная типовая многоэтажка с крестами (то ли все мы под Богом ходим, то ли это антенны ощетинились, отлавливая сигналы телевышек). А сам мастер пригвожден к раме, его раскинутые руки проткнула проволока, которая скрепляет грани картины. Убери распятого художника - и все рассыплется. На нем, взявшем на себя страдание несознающего себя мира, все держится.

Второе полотно триптиха продолжает эту мысль: фигура художника, сидящего на крыше узнаваемой «сталинки» на Октябрьском, 14, осмысляется в цветовых традициях псковской иконописи. Ступни его пронзают металлические пруты. Но мастер спокоен: скрестив пальцы рук, сложенных на коленях, он внимательно всматривается во что-то невидимое глазу. Сквозь него бьет столп света, очищающий, дающий ясный смысл и истину, Слово в высоком его понимании. Но, подарив жизнь, художник оказывается в клетке, созданной своими же руками: воплотив невоплощенное, он становится заложником формы, явного мира (вновь вспомним Пастернака: «Ты — вечности заложник. У времени в плену»).

Казалось бы, все объяснили, всему нашли определения? Ничего подобного! Триптих рождает множество вопросов. Почему погнуты пруты? Почему именно две звезды - желтые на красном фоне? Почему художник в клетке оказывается в позе зародыша? В многообразии прочтения - вся суть творчества Ильи Семина. Он оставляет зрителю право мыслить свободно. «Были случаи: ко мне посетители подходили и начинали разговор, который давал надежду, - рассказывает Илья Семин. - В других людях тоже вложено многое. И они могут все это читать совершенно спокойно. Они могут соединить возраст мой, свой, место рождения - и все прочитать».

И правда: если вы хотите понять картины Ильи - читайте их. Он и сам называет их не иначе как архивом. «Я - это то, что вокруг меня, я не могу быть просто созерцателем чего-то красивого и все, - говорит он. - Мне нужно читать, смотреть, наблюдать. Может быть, и не участвовать, но быть в курсе политических дел. Все, что на холсте, - это мой архив. Его можно считать. А как его считать, я и сам не знаю».

Это удивительное ощущение: ты переходишь от картины к картине и вспоминаешь, каково это - читать запоем, как в детстве, не перескакивая между абзацами, а смакуя детали, отлавливая в высокой траве мельчайшие семечки и камушки, разбросанные автором для возвращающегося домой в темноте Мальчика-с-пальчика. Не страница за страницей, а буква за буквой. Этот художник щедро распоряжается своим талантом: он дарит его своему зрителю, пробуждая в нем такое удивительное умение - «инако видеть». 

Инаковидящий

Дар «инаковидения» в условиях несвободы (в любом ее понимании - эсхатологическом, онтологическом или социально-политическом) воспринимается художником как жизненно важный. Неслучайно полуподвальное пространство Палат Постниковых, которые в былые времена использовались, в том числе, как тюрьма, воспринимается как попадание в цель, пусть и случайное (хотя все мы знаем, что случайного не существует).

Это «подземелье» - еще одно в череде подвалов-мастерских, в которых художники создают новые миры. Правда, оно гораздо комфортнее: в Палатах тепло, просторно, чисто и прекрасные технические возможности. Кроме того, как признался Илья, здесь очень качественный свет. Сейчас уже все освещение выставлено. Даже в лабиринт, где будут выставлены работы, подаренные в разное время друзьям, получилось запустить свет.

Для художника Семина в принципе болезненна тема замкнутости, запертости, границы. Самым емким знаком ее становится Проклятый Город звезд и крестов, дисгармоничный, рвущийся в скоростях, ревущий вывесками и «черными дырами». Пскова на его полотнах много. Но это не картиночный лубок, который продается на потребу туристов. «Красные макароны. Ночной город. Новая пещера», «Псков. Зодчество. Сараи» - это город-призрак, зыбкий и туманный, первобытный и самобытный, преданный анафеме и утонувший в собственном своем отражении, плывущем по волнам Псковы.

Вот картина «Полуостров Псков. Не летю!», давшая название выставке, прошедшей в Петербурге в прошлом году. Мальчика выбрасывает на полуостров города, словно сказочного Гвидона в бочке.

Вокруг - разбитые доски, герой растерян, ошеломлен, обступает его со всем сторон псковское «наше все», а ему бы - улететь на красном шаре, как в короткометражке Альбера Ламориса 1956 года... Но станет ли он свободнее от этого - вот в чем вопрос. Ведь иногда расстаться со своей тюрьмой невозможно, ведь тюрьма - это ты сам. Как в недавнем короткостишии Ильи:

У меня сломалась клетка мозга.

Золотая, тонкая, витая.

Ниточки, и винтики, и звезды

Соберу, немного подлатаю.

«Я зацепился за образ "клетки мозга" Но опять же - это клетка. Это болезненное оцепление вокруг, - объясняет художник. - Я ее чувствую - несвободу».

Тихая рыбалка

На выставке можно будет увидеть работы Ильи Семина, выполненные им в разные годы. Меняется стиль, манера, смещаются фокусы внимания, но постоянной остается авторская интонация внимательного размышления, вдумчиво-выжидательного: а что сейчас жизнь подкинет? Совсем как на любимой им рыбалке: садишься, забрасываешь удочку и просто смотришь. Долго смотришь. Загнулось удилище - наконец, клюет.

«Сложно выдержать такую ловлю, - говорит Илья. - Человек должен прийти и сразу вытащить улов. Он не может ждать. Так и этюды многие пишутся: с наскока пытается художник эти три рубля получить. А потом начинает кривляться: это купили, значит, буду такое делать. Увы. А здесь вы находитесь посреди моего сердца, так как живопись неразделима со мной. Вы внутри меня - это парадоксально, странно, почти кино».

Среди картин, выставленных в Палатах Постниковых, можно будет увидеть и «недавний улов» Семина. Картина «Призрак водопада (Самоизоляция)» была написана в прошлом году. Полотно сложное, многослойное. В нем отразились раздумья автора о пандемии. В картине прочитывается множество мотивов - это и «Герника» Пикассо, и апории Зенона, и средневековые манускрипты, и «Снежная королева» с ее ледяной «Вечностью», и гибнущий «Титаник».

Вот как сам художник рассказывает о своей большой работе: «Даже если ее в целом трудно назвать реалистической вещью, в деталях она фигуративна. Встречаясь, детали читаются, помогают друг другу. Картина раздроблена на пять частей специально: я мог спрятать, сшить их, но коллажирование придает ей некоторую зыбкость... В центре, может быть, брызги воды, а может, изображение со старой фотографии вируса СПИДа. Вот сидит одинокий рыбак. У него весла. Или меч - он как будто сейчас рубить начнет этот щупалец... И какой-то над нами иной мир, из которого закинута блесна. Что-то надвигается на нас, еще более неожиданное. Я допускаю, что не страшнее, а страннее что-то произойдет».

Новый, 2021-й год, стал годом рождения картины «Девочка и крокодил». Люди взрослые наверняка вспомнили сразу одноименный советский фильм, в котором маленькая Катя по просьбе друга Мити берет домой из живого уголка зверей. «Я умру, а сохраню государственное имущество», - клянётся девочка, но Митя требует расписку, что Катя взяла крокодила, скворца, черепаху и двух кроликов. Дальше происходит целая вереница событий, в результате которых крокодил оказывается в водосточной трубе, кролик – в коробке из-под торта, а скворец  - на воле.

На картине Ильи Семина девочка обнимает игрушечного крокодила, который никуда не уползет. Все сдержаннее, но от этого еще карнавально-тревожнее. Вокруг ничего не подозревающей малышки растекается тревожное красное пятно, отблеск его горит в крокодиловых глазах. Илье Семину в этой цветовой гамме видится Джокер (фильм Тодда Филлипса ему понравился). Крокодил, кстати, издревле воспринимался как исполнитель божьей кары, повелитель вод и земли, жизни и смерти, пожиратель, символизирующий необходимость пройти через смерть к новой жизни. Древние египтяне олицетворяли крокодила с Тифоном — демоном-разрушителем, но в то же время его считали символом Верховного Божества.

На картине Ильи Семина зеленый крокодил - это еще и реплика елки, которая виднеется на заднем плане картины, в окне, и ассоциируется с обелиском, увенчанным красной звездой. «Девочка, в общем-то, обнимает елку, - размышляет художник. - Можно сказать, это Родина-мать с крокодилом. Поэтому так пусто там, и так мерзопакостно».

Эту картину художник закончил буквально неделю назад. Как и другие полотна последних лет, она возникла в воображении сразу, целостной по композиции. Что последует за ней? Автор пока ищет наощупь, улавливает движение времени. «Во мне что-то зреет, но я пока не знаю, что», - признается он.

***

В двух залах Двора Постниковых обживается новая экспозиция. Необычная, яркая, диалоговая, философская, полная тайных и нетайных смыслов и символов, знаков и намеков, поднимающая из глубин памяти весь багаж культурологических ассоциаций и личного опыта: жизнь и смерть, любовь и страх, футуристы и «Левиафан», Фальк и Дали, свобода и творчество, свет и тьма.

«Лет в 7-8 тетка привела меня в первый раз в "Эрмитаж", - вспоминает Илья Семин. - Увидев "Танец" Матисса, я заплакал. Произведение искусства для меня такая же реальность, как телега, лошадь и возница. "Гамлет" - это реальность... Если я чего-то не знаю, значит, здесь, в картине, меньше будет информации. Все можно считать: под тысячей слоев скрывается еще что-то. И еще. Не все визуализировано, не все фигуративно прописано, но сочинение рассказа - вот мой метод».

Елена Никитина

Добавим, что выставка-продажа картин Ильи Семина «Призрак водопада» будет работать в Палатах Постниковых с 4 февраля по 3 марта 2021 года во Дворе Постникова (улица Олега Кошевого, 2) ежедневно, кроме вторника, с 11.00 до 18.00.

Стоимость входных билетов: взрослый — 150 рублей, льготный — 100 рублей.

16+