Театр с открытой форточкой

Актерский Дневник  18.11.10.

На несколько дней Псковский театр оказался в эпицентре кипучей театральной жизни России: нас посетил «ДрамДесант». Что она кипит, не стоит на месте, что театр, как жизнь, переменчив, что роман этих двух жизней – сценической и реальной – как всегда, интригующе интересен, - всё это мы знаем, если не из новостей, то по слухам. До недавнего времени единственным окном в другой театр оставался Всероссийский Пушкинский фестиваль, подаривший нам великолепные образцы сценических достижений, режиссерского и актерского мастерства. Тут есть соблазн пуститься в бесконечные перечисления, но назову только одно режиссерское имя – Ивана Стависского из Питера, который двумя спектаклями на последних фестивалях произвел – во всяком  случае, на меня – сильнейшее впечатление. Умом, точно бьющей эмоцией режиссерских приемов, стремлением выразить замысел, прежде всего, через актера, любовь к которому, если она не на словах, а на деле, способна творить чудеса.

Но вот в минувшем сезоне появились два новых режиссерских имени, и вновь повеяло свежестью. Спектакли питерцев Семена Верхградского («Страсти по-испански» и «Жаворонок») и Михаила Мокиенко (сказка «Дюймовочка») заметно оживили и зрителя, и прессу, живо на них отозвавшуюся. Я же упомяну только о рейтинговом голосовании актеров по премьерам сезона: все три спектакля заняли места с 2-го по 4-е. Успех очевиден.

Новый сезон – и еще два новых, и снова – сказывается соседство! – питерских имени. Екатерина Максимова ставит спектакль-сказку «Волшебное кольцо» по сказам Бориса Шергина, а Андрей Трусов «Королеву красоты из Линэйна», пьесу ирландского драматурга Мартина МакДонаха, резко набирающего популярность в мировом и российском театре. Причем «Королева» репетировалась поначалу на Малой сцене, но решено играть на Большой при закрытом занавесе: зрители размещаются на амфитеатре, поставленном в непосредственной близости от актеров. Прием не новый, мы уже видели несколько таких фестивальных гостевых работ, но впервые – спектакль своего театра, который Александр Донецкий даже рискнул назвать лучшим «за последние десять лет».

Вот и новогоднюю сказку для детских утренников впервые готовит не псковский режиссер: уже известный нам «сказочник» Мокиенко начал репетировать «Морозко».

Но апогеем новизны стал «ДрамДесант». Новая драматургия. Чтение с листа. Эскиз спектакля – карандашный набросок за два-три репетиционных дня с незнакомым режиссером. Этакий блиц-театр. В самом театре отнеслись по-разному: кто-то с недоверием, неприятием, а кто-то и с откровенной фанаберией. Но в целом – с большим интересом и здоровым творческим желанием попробовать себя в новом качестве. Еще недавно любую из представленных пьес назвали бы скандальной, но их авторы – Ярослава Пулинович, Иван Вырыпаев, Матей Вишняк и Наталья Ворожбит – всё прочнее входят в репертуары российских и европейских сцен. Они, молодые, удивительно свободны в поисках новых форм сценического изложения, и как-то мало обращают внимания на классические, кажущиеся незыблемыми привычные каноны.

Совершенно неожиданно раскрылись актеры. Уже на первом показе («Наташина мечта» и «Победила я!» Пулинович) Ксения Хромова и только что пришедшая в труппу Жанна Стремянова поразили скрытыми в них творческими возможностями. Уж не знаю, какие к ним подходы нашла режиссер Анна Потапова (Москва), но две судьбы (одна из благополучной семьи, другая из детдома), два параллельно развивающихся монолога, прочитанные не сходя со стульев, – без декорации, музыки, без любых других «подпорок» – не отпустили зал ни на минуту. Следующая пьеса, «Танец «ДЕЛИ» Вырыпаева, представленная режиссером из Петербурга Семёном Александровским, потребовала совершенно иной формы существования: строгость стиля, минимум эмоций, точность изложения. Все шестеро в черном, на черных стульях за пюпитрами, прочитывают один за другим семь эпизодов, в чем-то повторяющихся, как темы в симфонии, и вдруг раскрывающих обнаженный срез любви и страдания, которым нужно обжечься, чтобы понять, как прекрасна жизнь… И снова передо мной мои коллеги, с которыми сам не раз выходил на сцену, и уже знаю, чего от кого ждать, и снова – будто вижу их впервые. Зрители (а за каждым показом следовало обсуждение) были единодушны, сравнивая спектакль с музыкальным произведением, исполненным хорошо слаженным камерным оркестром. Поймал себя на мысли, что и на зрителя-то смотрю по-новому: вот ведь он, оказывается, какой разный, если готов принять такой новый, непривычный театр.

Больше всего толков вызвали «Демоны» Натальи Ворожбит в режиссуре Игоря Черкашина (Москва), сравнительно молодого, но уже известного в России режиссера. Здесь я и сам стал участником – читал текст от автора и небольшую роль. Сразу установилось взаимодоверие и хороший контакт с режиссером. Результат – прекрасные актерские работы Галины Шукшановой, Надежды Чепайкиной, Максима Плеханова, Валентины Банаковой, других. Но… И не просто «но», а – НО!!! – То, что принято интеллигентно называть ненормативной лексикой, а попросту мат. Известно, что мат теперь проникает в литературу, в кино, на сцену. Где-то, говорят, даже есть театр, в котором других пьес и не играют. «Вот и до нас докатилось», - подумалось. Поначалу хотел отказаться от участия (сам я давно избегаю подобной лексики), но решил довести дело до конца, чтобы потом аргументированно высказаться. Да и пьеса, надо сказать, на редкость хороша по драматургии,  по персонажам, по трогательному сочувствию к их бедолажным судьбам.

Удивило, что больше и громче всех осуждали пьесу за мат те, кто сам не чуждается крепкого словца. Что это, лицемерие, ханжество, или достойное сочувствия простодушие? Воздержусь от оценок. Но вспомню, как однажды (порылся в записях и нашел точную дату – 7 апреля 1995 года), в день Благовещенья, услышал в храме проповедь о. Павла Адельгейма, где он говорил о происхождении и недопустимости метершины как формы богохульства. Впечатлило. Попросил батюшку, который своих проповедей не записывал, чтобы на этот раз он всё сформулировал на бумаге. Перед репетицией принес машинописный листок режиссеру, который, как известно, в выражениях не стеснялся. Он внимательно прочел, сказал, что, мол, да, молодец батюшка, замечательная проповедь! «Поди, повесь на доске – пусть все прочитают!» Это в мои планы не входило, но, изрядно удивленный, пошел. А пока шел – опять услышал по трансляции – и двух-, и трехэтажное… Может, оттого и все наши беды, что кричим о принципах и убеждениях, а сами им не следуем, пишем законы, а по ним не живем?..

Надо отдать должное Олегу Лоевскому, руководителю проекта, известному театральному деятелю и ведущему всех обсуждений. Благодаря ему дискуссии были непринужденны, доброжелательны и свободны. Все обсуждения он вел мастерски, рассказывая при этом массу интересного о сегодняшней жизни театров и новой драматургии. Не случайно после «Демонов» он сразу процитировал известное утверждение Вольтера: "Я могу быть не согласным с Вашим мнением, но я готов отдать жизнь за Ваше право высказывать его". Я и высказался. Вспомнил и ту проповедь, и что впредь вынужден отказаться от участия в спектаклях, где мат – норма. Не могу требовать того же от других, могу только призвать. «Что ж, это вполне понятно и мотивировано», - спокойно отозвался Лоевский, который, кстати, и перед спектаклем обратился к зрителям с предупреждением, что будет ненормативная лексика, и тем, кто этого не приемлет, лучше уйти. Не ушел никто – ни перед началом, ни в антракте. А потом большинство высказываний сводилось к тому, что действующих лиц, судьбы которых так задели за живое, другими и представить невозможно.

Как бы там ни было, ветер обновляющих и, судя по всему, неизбежных перемен будет там, где открыты окна, или хотя бы – для  начала – форточка. Без сомнения, опыт «ДрамДесанта» следует признать успешным, а его атмосферу творческой, доброжелательной и плодотворной. Сегодня видится, что в обновлении – самый верный, да и, пожалуй, единственный путь возвращения зрителя в театр.

Вик. Яковлев