Поверх барьеров. Как сделать город другом человека?

Фестиваль «Другое искусство», завершающийся 14 мая в Пскове, состоял не только из спектаклей, концертов, выставок. В его рамках прошла еще и межрегиональная конференция «Доступная городская среда». У меня есть опасение, что немалая часть людей, едва прочитав это словосочетание «доступная среда», сразу же заскучала. Потому что доступность — это же о пандусах для инвалидов в колясках или о высоких поребриках. А большинство псковичей, к счастью, люди здоровые, препятствий на своем пути не замечающие. Так пусть о преодолении многочисленных барьеров думают сотрудники соцзащиты — они же у нас отвечают за инвалидов?

Ну вот такое у нас отношение — к самим себе. Практически каждый современный россиянин (как и простой советский человек в свое время) как будто бы считает себя неуязвимым для судьбы. А если и не считает, то старается не думать о том, что будет с его жизнью, окажись он в инвалидной коляске. Но участники конференции очень доходчиво объясняли всем желающим: для того, чтобы всегда помнить о безбарьерной среде, не обязательно иметь инвалидность. Родители маленьких детей, передвигающиеся по городу с колясками — это очень мобильная группа населения в современных российских реалиях? А пожилые люди с ходунками или без них? А девушки в туфлях на каблуках, с риском для жизни шагающие по разрушенным тротуарам (хоть асфальтовым, хоть мощеным плиткой)? А турист с чемоданом на колесиках? Этот чемодан такая удобная и, увы, бесполезная вещь, если у тебя на пути тот же поребрик (даже пониженный) или лестница...

Как попасть в Кремль?

Последние две картинки (про девушку и туриста) — не гипотетические. Еще до начала конференции ее участники провели осмотр Псковского Кремля с участием псковских общественников, представителей Государственного комитета Псковской области по охране объектов культурного наследия, архитекторов. Исследовали «наше всё» как раз на предмет доступности. Там и увидели — и девушек на каблуках на булыжной мостовой, и мужчину, который в последний день командировки на пути от гостиницы к вокзалу зашел посмотреть на Псковский Кремль. С вещами... А ведь с экспертами были еще и те, кого они называют «тестировщиками» - люди в инвалидных колясках. И уж будьте уверены, что председатель Псковской областной общественной организации инвалидов «Ковчег» Федор Постнов за словом в карман не лез, когда описывал результаты своего очередного теста.

Возможно, именно благодаря ему некоторые псковские участники обсуждения впервые задумались: а как действительно инвалиду на коляске хотя бы просто попасть на территорию Кремля? Через Святые ворота, где сразу начинается булыжная мостовая? Через вход со стороны кинотеатра «Октябрь», через ту кованую дверь с порогом, который мы привычно перешагиваем? Так он там не проедет. А через двустворчатые ворота попасть опять же можно только на булыжник... Хорошо, попал ты в Кремль, причем впервые — дальше что? Как понять, в какой части комплекса ты находишься? По той роскошной чеканке у здания бывшей Консистории? Но это же искусство в чистом виде, а не карта памятников архитектуры Пскова, как утверждает надпись. Кстати, эксперты нечаянно протестировали и информационную работу с туристами: в инфоцентре в Приказной палате не оказалось ни одной схемы Кремля, даже черно-белой, на листочке формата А4. Эта высказанная вскользь претензия смутила псковскую сторону, звучали оправдания, что материалы есть, просто, возможно, их разобрали на длинных майских выходных. Но о восполнении-то никто не позаботился. А участники конференции в частности и фестиваля «Другое искусство» в целом — это ведь тоже большая группа туристов, причем особенных, к приему которых самые интересные объекты туристического показа в Пскове попросту не готовы.

Этот вывод, впрочем, лежал на поверхности и без исследований. Тем интереснее было услышать предложения экспертов. А с ними Пскову очень повезло. Так, в обсуждении итогов осмотра Кремля принимал участие Лев  Гутман - генеральный директор экспертно-консультационного центра «Эврика». Это он и его коллеги разрабатывали практически все проекты доступности для олимпийских объектов в Сочи, где в 2014 году проходили не только Олимпийские, но и, конечно, Паралимпийские  зимние игры. И по его аргументированному мнению, этот сочинский проект вполне может стать модельным решением, которое стоит тиражировать в различных регионах.

Препятствия в ассортименте

Тут, пожалуй, можно перечислить все регалии Льва Борисовича: член Международной ассоциации сооружений для спорта и отдыха (IAKS), член рабочей группы по разработке Свода правил 59.13330.2012 «Доступность зданий и сооружений для маломобильных групп населения», эксперт Всероссийского общества инвалидов по созданию безбарьерной среды. И вот человек с таким уникальным для России опытом первым делом отметил, что прежде, чем хотя бы намечать шаги по повышению доступности Кремля, уважаемому сообществу надо договориться о терминологии. Потому что доступная среда — это не просто ликвидация архитектурных препятствий. Эти самые физические препятствия (узкие и тяжелые двери, пороги, отсутствие пандусов) — лишь часть проблемы. Пусть и наиболее очевидная, потому что с ними сталкиваются люди с ограниченными возможностями, которых легко визуально идентифицировать — они в инвалидных колясках.

Но есть еще и информационные, сенсорные барьеры, от которых страдают люди с нарушениями слуха, зрения, с особенностями психического развития, или люди, просто не знающие местного языка. Всё, что мешает им и другим людям ориентироваться «на местности» — это и есть информационные барьеры. Как и почему они возникают даже в благоприятной архитектурной среде, Лев Гутман рассказал на примере. В Петербурге построили большой водный комплекс: два бассейна, парковка для инвалидов, удобная входная группа, лифты, раздевалки, специальное оборудование для спуска в воду. И при всех этих достоинствах туда ходят заниматься 2-3 человека с нарушениями опорно-двигательного аппарата. И на сайте комплекса нет ни слова о возможностях, которые учреждение предоставляет для людей с ограниченными возможностями здоровья! Потому что у руководства, в свою очередь, нет ни малейшего интереса привлекать этих людей к себе: им же требуется больше времени в раздевалках, в душевых, даже при спуске в воду, кроме того, у комплекса для них нет специальных инструкторов. Поэтому работает только «сарафанное радио». Вот это пример информационного барьера и «эффективности» вложения средств в доступную среду.

И, наконец, еще один тип барьеров  -  операционный. Это неправильный менеджмент, старания которого были проиллюстрированы картинкой с правильным и удобным пандусом, на который чья-то заботливая рука водрузила кадушку с симпатичным растением. Для красоты и чтобы никто не проехал-не прошел. Кстати, аналогичный случай многие псковичи наблюдали год назад на набережной Великой — там съезд для маломобильных групп населения украсили вазонами с цветами. Праздник все-таки, а до следующего съезда недалеко. Кроме украшений, барьерами становятся снег, лед, осенние листья. Потому что уход за «доступностью» отдан на откуп организациям, занимающимся эксплуатацией объектов. И они как могут, так и эксплуатируют, забывая, видимо, проинструктировать уборщиков и дворников. Или, например, охранников, которые тоже должны иметь представления о том, как досматривать людей с инвалидностью.

Начинать надо с головы. Или с глав

Вот такой получился большой кусок предварительной теории, которая для многих начинающих разработчиков безбарьерной среды была в новинку. И еще бы было по-другому: как выяснилось на обсуждении, анализ доступности Псковского Кремля еще ни разу не проводился. И паспорта доступности у него еще нет. Как пояснили псковичи, Псковский музей-заповедник совсем недавно стал пользователем этого объекта (а Троицкий собор находится в ведении епархии, так что там нужно вести отдельные переговоры), Росимущество три года готовило документы для его передачи, при том, что само такой паспортизацией, конечно, не занималось. Но теперь это задача пользователя.

Что касается собственно кремлевской доступности, то о конкретных шагах говорить еще очень рано. Хотя есть вопросы, которые решаются, по мнению Льва Гутмана, элементарно: организовать пути движения, сделать доступной информацию о кремлевских объектах — все это не требует больших физических и финансовых затрат. Но, как заметила президент Балтийского Архитектурного Центра Айвия Барда (Латвия), не с дорожек надо начинать. Начинать надо с головы, точнее, с голов. Или даже глав. Госпожа Барда, рассказывая об одном из самых известных проектов Центра — создании концепции доступной среды в историческом латвийском городке Кулдига, где на каждом шагу исторический памятник и мощеные камнем улицы, заявила, что не начинает работать, если за стол переговоров не садится все местное сообщество: общественники (в первую очередь, люди с ограниченными возможностями), бизнес и власть.

О том же, в первую очередь, говорил и Лев Гутман, когда рассказывал о сочинском проекте. Номером один в его плане действий значилась «политическая воля», которая в случае с Олимпийскими и Паралимпийскими играми была проявлена на уровне высшего руководства страны. Да по-другому и быть не могло: Россия ратифицировала Конвенцию ООН о правах инвалидов, и сочинские объекты должны были соответствовать очень высоким международным стандартам. А что там было в самом начале пути — это можно увидеть и сейчас в каждом российском регионе.

За исключением, может быть, Татарстана. Республика первой получила федеральное финансирование на программу «Доступная среда», и с потрясающим энтузиазмом воплощала его в жизнь. Сейчас на всех «безбарьерных» конференциях и семинарах (псковская конференция не стала исключением) вспоминают замминистра труда, занятости и социальной защиты Республики Татарстан Ирину Просвирякову. Лев Гутман рассказывал, что она, например, «профессионально водит» инвалидную коляску, со специальной повязкой на глазах лично тестирует объекты доступности для слепых граждан. Но чаще всего вспоминают, как в историческом здании Казанской филармонии при ее полной поддержке «продолбили» малахитовую стену, потому что иначе нельзя было устроить выход в зал из лифта для инвалидов. Были уголовные дела за нанесение ущерба историческому наследию, но, судя по всему, для самой Ирины Просвиряковой они завершились благополучно. И лифт работает, и дверь прекрасную установили, о которой, как заверил Лев Гутман, «никто не скажет, что это новодел». Кстати, этот пример (и организации доступности среды, и чиновника на своем месте) особенно восхищает Федора Постнова, так что хранителям наследия исторического Пскова еще предстоит пережить немало тревожных минут.

А вот Айвия Барда считает, что можно учесть интересы всех граждан, и примеров деликатных решений в исторической среде тоже масса. В той же Кулдиги, например, никто по требованию общественности не заливает асфальтом мощеные камнем улицы. Вообще, гостья из Латвии всеми силами пыталась доказать, невольно обращаясь к присутствовавшим на конференции псковским студентам - будущим дизайнерам, что социальный дизайн и, так называемая, «универсальная архитектура» - это совсем не скучно. Все это может быть ярким, современным и удобным одновременно — достаточно взглянуть на больницу и библиотеку в Вентспилсе. А уж какие премии европейское сообщество дает отличившимся архитекторам: и признание, и деньги большие. К слову о деньгах: все знают, что Латвия — страна небогатая, и многие свои архитектурные проекты ей приходится осуществлять за счет еврогрантов. Но если при их реализации будет нарушено хоть одно требование по доступности объекта для инвалидов, эти средства придется вернуть, и примеры судов из-за того, что пандус не под тем углом расположен, уже есть. Эти примеры и сама идея возвращения средств очень понравились нашему Федору Постнову. Хотя, наверное, мысль эксперта из Латвии о том, что людям с ограниченными возможностями не всегда можно  куда-то попасть (например, идея устройства лифта в Домском соборе Риги, чтобы была возможность подняться на смотровую площадку, была отвергнута на всех уровнях) псковский активист тоже услышал.

Калининградский эталон

Безусловно, Сочи, Казань и маленькая Кулдига сейчас могут рассматриваться как эталоны. Но в России есть и сторонники, успешно проводящие в жизнь принцип «лучше меньше да лучше». Участникам конференции наверняка запомнился интереснейший доклад Романа Аранина, (он тоже представляет «Ковчег», но калининградский). Роман сразу заявил, что не является сторонником размазывания масла тонким слоем: в Калининграде решили, что если делать какой-то объект, то только эталонно. И у них получается. Причем главной движущей, организующей и направляющей силой там являются как раз общественники — люди с ограниченными возможностями здоровья. Благодаря их настойчивости, инициативе и грамотности (что, наверное, самое главное — среди них есть сертифицированные специалисты по организации доступной среды) в Зеленоградске был создан первый в России адаптированный пляж для маломобильных групп населения. Судя по фото и видео, которые показал Роман, это сказка, в которую приезжают со всей России, и даже из Евросоюза (в Польше, например, ничего подобного нет): инвалидные плавательные коляски, правильный пандус от променада к морю, специальные лежаки с матрасами против пролежней. Конечно, все это строилось не без российской специфики: бюджетное финансирование на пляж пробить удалось (с местными властями у «Ковчега» взаимопонимание полное — Роман даже на псковской конференции выступал дуэтом с начальником отдела по делам инвалидов правительства  Калининградской области Ольгой Паниной), но поступить это финансирование должно было в конце года, как у нас водится. А общественники почему-то не хотели открывать пляж в декабре. И подрядчики пошли навстречу, выполнили работу за свой счет, а потом получили средства из бюджета.

А лифт-платформа в Музее янтаря? Музей же располагается в памятнике архитектуры - в немецкой сторожевой башне, датируемой 1852 годом. Так вот там ничего ломать не стали, а изящно «воткнули» лифт в винтовую лестницу. Охрана памятников осталась довольна, маломобильные группы населения — счастливы. С Музеем мирового океана у калининградского «Ковчега» пока такого взаимопонимания нет, а лучше бы было. Не хотелось бы оказаться на месте руководства музея, когда Аранин на него окончательно рассердится. Зато с Балтийским федеральном университетом имени Канта по «безбарьерке» все срослось: он теперь абсолютно доступен для маломобильных людей. Работа там была проведена колоссальная, а после ее завершения в университет поступили сразу четыре человека с нарушением опорно-двигательного аппарата. Это результат, о котором псковичам рассказывал человек-легенда. Про Романа Аранина написаны десятки газетных статей, все они читаются, как, извините за каламбур, захватывающий роман. Пересказывать  его бессмысленно, не хочется портить читателям удовольствие от этого самостоятельного чтения. Кто читать не захочет, просто поверьте: Аранин живет очень талантливо. Да что там — гениально.

Мэром можешь и не быть, а тестировщиком - обязан

И он преисполнен искреннего сочувствия к чиновникам, которым вменена обязанность «реализации государственной программы «Доступная среда». Ведь брошены у нас на эту реализацию сотрудники соцзащиты, которые не родились экспертами по разнообразной «безбарьерке». Не родились и не учились ими быть. Они очень стараются исполнить букву государственной программы по формированию этой самой среды (она есть в каждом субъекте Федерации, про уровень финансирования помолчим), но с пониманием действительных потребностей людей с ограниченными возможностями у чиновников большие трудности. Не от нежелания понять эти потребности, а от почти полного отсутствия знаний о них. Не в каждом же регионе есть Аранин.

Но было бы желание. Не зря Лев Гутман считает, что каждый ответственный чиновник сам должен быть тестировщиком. Уж уметь передвигаться в инвалидной коляске точно должен. Несколько поездок по городу, в том числе по якобы доступным объектам, и он уже сможет доходчиво объяснять проектировщику, почему порожек в 2,5 сантиметра – это огромное препятствие. Кстати, в Сочи именно так и поступали: в качестве тестировщиков там работали не только люди с ограниченными возможностями, но и сами чиновники, включая мэра Анатолия Пахомова.

Посмотрим, насколько в Пскове городские и областные власти проникнутся идеями по-настоящему доступной среды. Во всяком случае, сама конференция была организована при поддержке администрации Псковской области. А главными организаторами выступили Псковская областная общественная организация «Чудской проект», Центр трансграничного сотрудничества Чудского озера, Псковская региональная благотворительная общественная организация «Общество родителей детей с аутизмом «Я и Ты». И если фестиваль «Другое искусство» в Пскове станет традиционным, почему бы не сделать традиционным и такой обмен опытом по превращению неудобной городской среды в дружественную? Причем в дружественную всем?

Что же касается доступности Псковского Кремля, то остается верить, что у нее всё впереди — в хорошем смысле слова. Во всяком случае, председатель Псковской областной общественной организации «Чудской проект» Ольга Василенко назначила всем заинтересованным людям встречу на 31 мая этого года. Возможно, к этому сроку итоги осмотра превратятся в исследование, которое ляжет в основу паспорта доступности. А уж от паспорта надо будет двигаться к разработке концепции. И ее реализации. Лишь бы вдохновение, источником которого стала псковская конференция, не иссякло.

Елена Ширяева