«Прощай, прощай, и помни обо мне…» Памяти отца Павла Адельгейма

Эти слова уходящего призрака отца Гамлета, обращенные к ошеломленному видением сыну, вспомнились сегодня в Стратфорде, на родине Шекспира. Мы приехали сюда с Джанет Риджвей, давним другом семьи отца Павла Адельгейма и моей. Накануне созвонились и, сраженные непостижной, жуткой в своей невероятности вестью из Пскова об убийстве батюшки, решали, отправляться ли на следующий день в давно намеченный Стратфорд или нет. Так ничего и не решив, отложили на утро.  Утром показал ей запись батюшки, которую сделал перед отъездом – обращенный к ней небольшой видеопривет. Когда она увидела о. Павла и матушку Веру в их доме, когда услышала «Дорогая Джанет!..», - слез было не остановить… В разговоре за чаем она вспомнила, что двадцать лет назад, примерно в эти же августовские дни она возила в Стратфорд Адельгеймов в первый их приезд. И мы решили ехать. Она лихо вела машину, и все почти двести километров пути мы говорили об отце Павле. Вспоминали, пытались понять…

Осознание трагедии, что стряслась в нашем невеликом Пскове, будет длиться и длиться, может быть, до самой смерти. Вероятно, со временем воспоминания обретут законченность и цельность, а пока – фрагменты, фрагменты… Но порой весьма красноречивые.

По-настоящему новые, переломные времена наступили для нас в 1988 году, после встречи генсека Михаила Горбачева с членами Священного Синода в дни всенародного, как тогда говорили, празднования 1000-летия крещения Руси. «Батюшка, пора просить храм!» И мы, усевшись в  его старенький «Москвич», поехали по осеннему городу на «смотрины». На храмы-памятники, коими богат древний Псков, мы впервые взглянули другими глазами, рассуждая примерно так: «Этот, рядом с памятником Ленину, явно не отдадут, да и другие в центре тоже вряд ли; этот совсем на отшибе, да и слишком запущен, будет не поднять…» Остановились на церкви святых Жен Мироносиц XVI века: вроде бы в сторонке, но и недалеко от центра. Батюшка рассудил практически: храм стоит на большом Мироносицком кладбище, уже не действующем (разрешены родственные захоронения), но очень посещаемом, - значит, будут средства на восстановление. Но когда на одном из этапов регистрации все же спросили у заместителя председателя горисполкома Ивана Калинина, а нельзя ли нам тот, у памятника?.. «Ни в коем случае! – был ответ.  – Только через мой труп!» Но прошло время, и в церкви Архангела Михаила, что у памятника, давно уже служба, и Иван Егорыч, слава Богу, жив. Как говорится, человек предполагает…

В конце 80-х в Пскове впервые начались спектакли театра на открытом воздухе «Карусель». Спектакли шли в исторических памятниках. Дело не новое, есть в России и мире несколько фестивалей подобных театров. Начинание понравилось не всем. На афишах появились антисемитские надписи с угрозами в адрес театра и режиссера Вадима Радуна. Скоро стало ясно, что надписи – дело рук народившегося тогда националистического общества «Память», одного из уродливых детей перестройки. Ходили они в черных плащах или рубашках и хромовых сапогах под лозунгом «Бей жидов всех национальностей!» Дело дошло до суда, на который пришел и о. Павел. В перерыве он завел с ними разговор, пытаясь понять, чего же они все-таки хотят, но так ничего и не добился. Когда батюшка отошел, один из них шепнул другому: «И этого тоже расстреляем». Сказал об этом о. Павлу. «Ну что ты, Витя, ничего они не могут,  самое большее – убить…» Ничего не боялся. По слову Христову ученикам (нет под рукой текста, поэтому цитирую по смыслу): «Не бойтесь убивающих тело, душе же не  могущих повредить…»

Когда начались суды – городской, областной, кассационный, апелляционный - и т.д. по восстановлению прав верующих в участии в управлении приходом, многие говорили батюшке, что вселенскими соборами запрещено «верным» искать суда у «внешних». У него было два возражения. Во-первых, по утверждению батюшки, тогда христиане жили окруженные языческим миром, теперь же и среди судей много христиан. Утверждение, прямо скажем, спорное, поскольку даже в церковной среде грань между языческим и христианским пониманием веры чаще всего отсутствует. Второе более существенно. Обращаясь в суды, о. Павел указывал на нарушения законов государства, а не церковных установлений, - с указанием конкретных  статей, пунктов и подпунктов. В судах же, целиком зависимых от телефонного права (это у них называется «звонок другу»), нам отвечали, что церковь, дескать, отделена от государства, и должна решать всё внутри себя сама. Возникала абракадабра про Фому и про Ерему: суды отказывались соблюдать законы, по которым обязаны судить. После последнего отказа областного суда в иске о восстановлении в правах изгнанных членов Приходского собрания, отец Павел, оформив все документы, примерно за месяц до гибели отправил иск в Европейский суд в Страсбурге. Ответа получить не успел.

О новом Законе «О защите чувств верующих» отец Павел сказал, что это будет «Закон о защите чувств архиереев от верующих».

В четверг отпевание и погребение на Мироносицком кладбище. А в среду, в третий день, в Свято-Успенском соборе в Лондоне – Панихида. И – осознание и осознание случившегося со всеми нами убийства лучшего из пастырей Божиих, блаженной памяти священника Павла Адельгейма.

Виктор Яковлев,

председатель Приходского совета церкви свв. Жен Мироносиц в Пскове в 1989-2010 гг.