Игорь Смолькин: Литература существует не для прокорма, а для души
В этом году в Псковской области и по всей стране широко отметили 225-летие со дня рождения Пушкина. А чем сегодня живут поэты и писатели в нашей провинции, вдохновлявшей некогда литературного гения? Об этом Псковская Лента Новостей поговорила с Игорем Смолькиным, председателем регионального отделения Союза писателей России. В интервью он рассказал о том, легко ли сегодня издать книгу как писателю, так и графоману, поделился списком литературы, сформировавшим его читательский вкус, и выразил мнение о том, куда подевались читатели и чем для писателей ценно членство в профессиональном союзе.
- Игорь Александрович, давайте начнем с главного: каково это - быть писателем в провинции? Счастливая ли это судьба?
- Слышатся в этом вопросе нотки сомнения и грусти. Словно идешь по пустой улице с неживыми домами. Окна плотно зашторены, двери наглухо закрыты, фонари не горят. Легко ли жить на такой улице? Можно ли тут обрести счастье? Вроде бы, ответ напрашивается один, и он отрицательный. Но, терпение.
Минуй этот «потерянный» квартал, и вот перед тобой беленькая церквушка с голубой маковкой купола и серебром креста. Тянется к небу, почти уже летит, и ты летишь за ней, чувствуешь, как ноги отрываются от земли. Чудо расчудесное! А далее березки в ситцевых сарафанах кокетливо машут платочками. И столько в них близкого, родного, что слезы на глазах. От счастья, конечно! Не чудо ли? А дальше стены старой крепости, где камни скреплены потом и кровью ее защитников, твоих защитников, потому что ты живешь в этом городе. Можешь ли ты быть им не благодарен? Можешь ли не восхищаться ими? Забыть про них? Никогда! Потому что нет хуже человека, не помнящего родства! Поэтому помнишь и восхищаешься. И это тоже чудо!
А вот кладбище старое с полукружьем каменных ворот. А за ними кресты, кресты, кресты... Из которых, кажется, и соткана родная русская земля! Там твой отец, твой дед, прадед. Ты слышишь колокол и знаешь, по ком он звонит.
А дальше, за городом. Поле и в нем васильки, колокольчики, купальница, девясил. Выйдешь на цветущий простор и забудешь про всё! И про Сейшельские острова с Ибицей, и про Канары с Гоа. Это в том случае, если помнил о них, а коли не помнил, не знал, то одно лишь тебе счастье - жить в этом прекрасном краю под звоны сорока сороков церквей да иноческих обителей! Чудо из чудес!
И всю эту благодать видит провинциальный писатель! Про нее пишет! Этому предстоит и служит! Есть ли большее счастье? Есть ли лучшая судьба?
- Пушкин, 225-летие которого мы в этом году широко отпраздновали, является первым в нашей стране профессиональным литератором, жившим со своего творчества. Насколько сегодня способна прокормить литература?
- Литература не для того, чтобы «прокормить», если разговор о теле, об организме. Она для души, которая кроме «земного», нуждается в «возвышенном». И будучи «дамой самого высшего света», она благоволит к немногим избранным и одаривает их с разной степенью щедрости. Этих избранных мало, другие же пишут, потому что не могут иначе. Потому что, как говорил Николай Васильевич Гоголь: «Едва ли есть высшее из наслаждений, как наслаждение творить». Хотите отнять это наслаждение от писателя? Попробуйте! Не отдаст!
- Легко ли сейчас издать книгу? И реально ли сделать это не за собственный счет?
- Вы удивитесь, но сейчас издать книгу несравненно легче, нежели в благословенные для литературы советские времена. Нынче каждый поскребет по сусекам, пробежится по родне, и соберет нужную сумму на свою книжонку. Неважно, о чем этот издательский продукт. И вообще, осмысленное это произведение или случайное сочетание звуков и слов? В советское время, конечно же, все было по-другому, в свет выходили настоящие книги. Да, была пропаганда, политический заказ, но и это все отличалось высоким профессионализмом.
Сегодня книгу издать легко, как для настоящего писателя, так, увы, и для графомана. Это и происходит. А далее – дело читателя отличать гнилое от здорового.
- Скептики могут вам сказать: пишут плохо, никто это читать не хочет, вот и публикацию издательства предлагают только за собственный счет. Что вы можете на это ответить?
- На то они и скептики, чтобы все подвергать сомнению и верить, отнюдь, не в лучшее. Но ведь как выходит? У нас в одежду скептиков обычно рядятся невежды. Прочитал человек пять книг или две, одну, к примеру, Пелевина, другую – Полозковой. И начинают высказывать суждение: и это, дескать, плохо написано, и то никуда не годится. Такие суждения вызывают лишь недоумение!
- Как читателю в очень громком сейчас информационном шуме отделить литературу от графоманства? Раньше были четкие критерии: состоишь в Союзе писателей, тебя публикуют, значит, ты — писатель. Теперь каждый может опубликовать свое творчество в сети или профинансировать выход бумажного издания. Так кого сейчас можно назвать писателем и поэтом?
- О том, кто настоящий писатель, а кто нет – решать читателю. Настоящему, а не претворяющемуся им! Расскажу о себе. С семи лет начал самостоятельно читать книги. Не поленюсь назвать, что читал. Список, конечно, не исчерпывающий, только несколько книг для примера. Лет до двенадцати-тринадцати это были «Незнайка на Луне» Николая Носова, «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, «Васек Трубачев и его товарищи» Валентины Осеевой, «Семь подземных королей» Александра Волкова и другие книги о приключениях девочки Элли и её друзей в Волшебной стране, «Три толстяка» Юрия Олеши, «Белеет парус одинокий» Валентина Катаева, «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена, «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, «Тим Талер, или Проданный смех» Джеймса Крюса.
С четырнадцати до восемнадцати читал «Понедельник начинается в субботу», «Жук в муравейнике» и другие книги братьев Стругацких, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Люди как боги» Сергея Снегова, «Живые и мертвые» Константина Симонова, «451 градус по Фаренгейту» и «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери, «Бойня номер пять» Курта Воннегута, «Почти как люди» Клиффорда Саймака, «Три товарища» Эриха Марии Ремарка, «Прощай, оружие» и «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
А с молодости и до дня сегодняшнего читаю Пушкина, Гоголя, Тютчева, Достоевского, Лескова, Чехова, Геродота, Светония, Тацита, Тита Ливия, Плутарха, Данте, Сервантеса.
- Есть мнение, что читать мы стали меньше. Ощущаете ли вы падение читательского интереса? С чем оно связано?
- Существует недопонимание значимости членства писателя в профессиональном творческом союзе, таком, например, как Союз писателей России. Давайте вспомним, кто являлся членом этого союза с того времени, как его основал Горький? Алексей Толстой, Катаев, Булгаков, Симонов, Твардовский, Фадеев, Леонов, Соболев. Чтобы стать членом этого союза, каждый соискатель проходит строгий отбор на профессионализм и наличие творческого дарования – сначала в региональной организации, затем в приемной комиссии в Москве. Да, безусловно, есть среди нас и «моцарты», и «сальери», не всем же быть Толстыми? Но одно можно сказать точно – случайных людей среди членов Союза писателей практически нет. И не наша вина, что читать стали меньше. Писатели есть и неплохие. А вот читателей мало. И думается, главная причина в низком уровне образования, которое перестало быть способным вырастить настоящего понимающего читателя.
- Видите ли вы сейчас среди псковской молодежи достойных продолжателей русской литературной традиции?
- Внесу оптимистическую нотку. «Россия пишет стихи и прозу/ В годину смуты, в чаду разрухи…» — автору этих строк, ушедшему в вечность писателю Станиславу Золотцеву, была открыта эта правда о России, ее тайна. До последних своих дней поэт уверял нас, что «Почти нагая, почти босая,/ Не перестанет сквозь кровь и слезы,/ Себя спасая и мир спасая,/ Писать Россия стихи и прозу». И делают это, не в малой степени, молодые писатели.
Россия пишет, а значит, жива и ее литература, великая русская литература!
Беседовала Валентина Семенова
