Реплика Донецкого: Резиновое изделие №4

Сегодня День российской печати, то есть, другими словами, день российской журналистики, а значит, и лично мой профессиональный праздник. Однако особой радости от этого факта я как-то не испытываю. Даже навскидку и не вспомню: а отмечал ли я когда-либо этот день? Вот так, по-настоящему, как принято, в тесном кругу коллег, под душевный разговор и бутылочку чего-нибудь вкусного? Вот день радио до коронакризиса - да, точно, отмечал регулярно, помню. А День печати - нет.

Да и существует ли нынче эта самая российская журналистика? Вопрос не такой уж и бессмысленный, как кажется. Многие убеждены, что не существует, аллес, приказала долго жить, полностью растворившись в одной сплошной «пропагандистике». Многочисленные примеры которой мы ежедневно можем наблюдать на экранах наших телевизоров, ноутбуков и смартфонов. А пропаганда - это уже не факты, а хитро вывернутый художественный свист, подчиняющийся заданию во что бы то ни стало натянуть резиновое изделие №2 на глобус Украины. Получается не очень, но позарез надо. И большинство населения этот «глобус», кстати, прекрасно хавает, аж за ушами трещит. Причем не только у нас, но и на благословенном Западе. Достаточно понаблюдать хотя бы, что творится вокруг Дональда нашего Трампа. Про Америку, впрочем, не будем, своя Наташка ближе к телу. Так вот, остался ли повод хотя бы что-то отпраздновать сегодня, 13 января, в день, когда 318 лет назад в Санкт-Петербурге по указу Петра I вышел в свет первый номер газеты на русском языке «Ведомости»?

Лично я, как человек, рожденный и выросший в СССР, в качестве живого свидетеля застал как минимум три больших периода отечественной журналистики. Первый - советский, когда почти вся пресса была исключительно партийной и, стало быть, подцензурной, либо комсомольской, профсоюзной и ведомственной, что, в условиях главенства основополагающей и направляющей идеологии КПСС, в принципе, - одно и то же. Газета - коллективный агитатор и пропагандист. Работу в советской журналистике с ее тотальной ложью и лицемерием великолепно отобразил в своей замечательной книжке «Компромисс» писатель Сергей Довлатов. Вот характерный диалог из рассказа «Юбилейный мальчик», цитирую: «- Как это могло появиться у нас? У нас в стране, где, казалось бы… Я перебил его: - В стране, где основного мертвеца еще не похоронили… Само название которой лживо… - По-твоему, все - ложь! - Ложь в моей журналистике и в твоих паршивых стишках! Где ты видел эстонца в космосе? - Это же метафора. - Метафора… У лжи десятки таких подпольных кличек! - Можно подумать, один ты - честный. А кто целую повесть написал о БАМе? Кто прославлял чекиста Тимофеева?». (Конец цитаты). Для сравнения. На другой стороне земного шара, примерно в это же время писал свои авторские колонки для лос-анджелесской газеты «Open City» другой писатель - Чарльз Буковски. Эти колонки были изданы отдельной книжкой под названием «Записки старого козла». Возьмите, почитайте и почувствуйте разницу. Поверьте, там много чего есть. Не только про секс и бухло, но и про политику, про антивоенные бунты, пацифизм, феминизм и наркотики, например, в негативном смысле упоминается тогдашний губернатор Калифорнии Рональд Рейган. Разумеется, представить себе подобное в Советском Союзе, что какой-то отвязный журналюга открыто ругает в прессе власть, - просто невозможно. Может быть, поэтому, из-за всеобщей лжи и лицемерия, Советский Союз и накрылся глобальным медным тазом.

Но сначала наступил второй большой период в истории российской журналистики, примерно с 1988-го по 2005-й, - эпоха тотальной свободы слова и жестоких информационных войн, время, которое нынче многие журналисты вспоминают с ностальгией. Я, как свидетель и даже участник, подтверждаю: всё было, причем и у нас на Псковщине, и удивительное разнообразие изданий, как про-властных, так и оппозиционных, с внушительными тиражами, и информационные битвы, и черный и всяко-разный пиар. Вот тогда и возникла привычка, немного отдающая тщеславием, называть медиа «четвертой властью», хотя все мы понимаем, что все-таки СМИ - это никакая не власть, а скорее инструмент манипуляции массами, средство доставки нужного контента. И пока в стране существовала реальная политика, то есть борьба за эту самую власть различных акторов политического процесса, существовала и относительная свобода слова.

Кончился славный период примерно в середине нулевых, когда президент Путин начал строить свою знаменитую «вертикаль» и закручивать первые гайки. Все десятые годы, с небольшой передышкой на внешне «либерального» местоблюстителя Дмитрия Медведева, эти гайки закручивались с переменным успехом, и все мы дожили до уголовных дел об оправдании терроризма (как нашумевший суд над нашей коллегой Светланой Прокопьевой) и признания журналистов «иностранными агентами». При этом картина мира, представляемая российской журналистикой, как в столицах, так и в провинции, полностью поляризировалась, ушла в крайности. Никаких полутонов нынче нет или почти нет. Либо черное, либо белое. Либо плюс, либо минус. В зависимости от лагеря, к которому принадлежишь, ты, пользуясь термином Олега Кашина, либо «прокремлевский защекан», либо «враг народа» и «агент Госдепа». Либо оголтелый «запутинец», либо молишься на иконы Навального. И у всех, как у одних, так и у других, - двойные стандарты. Никакой разницы в смысле пропагандистских приемов между условным Соловьевым и условным же Камалягиным (лицо, признанное Минюстом РФ иноагентом) нет. И тот, и другой натягивают презерватив на глобус. Самое парадоксальное, что все это происходит при наличии так называемых «новых медиа», то есть соцсетей, вроде Фейсбука. Вот, в новорожденном 21-м году дожились до того, что этот самый Фейсбук запретил, то есть ввел самую настоящую цензуру, против целого президента Трампа! Что уж тут теперь вспоминать о сотнях рядовых пользователей, забаненных за какую-нибудь цитату из Гоголя или Достоевского? И вот в этом чудовищном мороке, в этом зазеркалье, наполненном ярлыками и фейками, где провластный «пропагандон» более чем полностью, один в один, отражается в «пропагандоне» либеральном, все мы сейчас и живем, и пытаемся настичь ускользающую реальность.

Осталась ли при этом нормальная, честная журналистика? Журналистика информационная, а не пропагандистская? Уверен, что да. Она сохранялась и в Советской Союзе, ведь правда, как вода, принимает любую форму, а журналист - проводник этой правды. Но если прежде, во времена довлатовского «Компромисса» нужно было читать и выискивать правду между строк, то теперь необходимо разные строки сравнивать, и стараться делать собственные выводы: в какой строке меньше вранья? Что до журналистов, к которым я, конечно, разумеется, все-таки причисляю себя и многих своих коллег, то да - нам сейчас не позавидуешь. Праздновать особо нечего. Дождемся Дня радио.

Александр Донецкий