«Позвольте принизить великий образ»

Осень в Пскове проходит под знаком музы, покровительствующей скульптуре. Есть таковая в списке олимпийских небожителей? – вопрос не простой, тем не менее открытие сразу двух памятников (Савве Ямщикому и вечевому колоколу, как символу народовластия) лишний раз подчеркивает особую любовь псковитян к монументальному искусству. Понятно, что наш диванный ареопаг не мог пройти мимо этих по-своему знаковых событий, дающих повод задуматься о внешнем облике города и «архитектурных излишествах», которые, его украшают.

«Дайте мне слово!»

Если говорить о личных впечатлениях, то будучи интеллигентом в первом приближении, сразу хочу сказать, что монумент реставратору Ямщикову лично мне как-то не пришелся. При этом у автора и в мыслях нет стремления обидеть в лучших чувствах почитателей таланта и заслуг Савелия Васильевича, который еще при жизни заслужил уважение не только коллег по работе, но и той самой широкой общественности, что не на словах, а на деле радеет за спасение и сохранение национального достояния России. Тем не менее речь идет всего лишь о бронзовом изваянии (скульптор Михаил Плохоцкий, 1987 г. р.), поэтому, как говорится, извините-подвиньтесь. Говорят, что многим оно понравилось.

Однако памятник стоит не в загородке 3 на 3, а в, так называемом, общественном пространстве, поэтому всякий волен высказывать свои замечания. Ваш покорный слуга по своему обыкновению привык подходить к «прекрасному» с сугубо утилитарной точки зрения, поэтому меня обеспокоил отнюдь не второстепенный вопрос: если не читать табличку, то не понятно кому все-таки установлена скульптура? Путешественнику, пастуху, сторожу? Когда люди видят памятник Пушкину в Питере, что на площади Искусств, то без лишних слов и комментариев становится понятно, что перед ними монумент поэту, которого ваятель (Аникушин) запечатлел в тот момент, когда гений русской словесности читает свои стихи. В данном случае скульптор в поисках образа реставратора решил снабдить его палкой. Среди знатоков считается, что посох в делах монументальных является признаком мужественности, а, например, банальная котомка – слабости. Получается, что главное оружие хранителя культурного наследия России дрын? Меня тут же поправят, дескать, это не простая палка, а напоминание о той легендарной, которую некогда подарил Савелию Васильевичу сам Гейченко – легендарный хранитель Пушкиногорья. Оно, может, так и есть, только знают об этом единицы, и для обывателя, который будет со скучающим видом прохаживаться возле Покровки, подобная художественная деталь так и останется покрытой мраком истории.

Впрочем, это всего лишь частное мнение, которое автор никому не навязывает. Во-первых, Основным законом не наказуемо, а во-вторых, кто любит арбуз, а кто - свиной хрящик. К тому же на каждый черный шар обязательно найдется белый. Поэтому для полноты картины следует привести иные мнения. Например, как считает лауреат Государственной премии РФ, известный псковский реставратор Владимир Никитин, памятник Савве Ямщикову «получился на редкость аутентичным».

- Скульптура лично у меня, - продолжает эксперт. - вызывает в памяти прямой и открытый характер Савелия Васильевича, каким его, собственно, и запомнили люди, хорошо его знавшие.

Ко всему прочему наш собеседник, особо обратил внимание на удачный выбор места для монумента, что добавляет еще один плюс в его пользу. К слову, оно мне тоже понравилось: по-своему уютное и к тому же рядом с легендарной Покровской башней. Хочу отметить, что мнение знатока разделяет и интернет-сообщество. Кто-то назвал памятник «ярким скульптурным портретом. В человеческих пропорциях - такой правильный, что кажется академическим дипломом». Другой участник спонтанной дискуссии, возникшей в социальных сетях, назвал памятник Ямщикову «прекрасной работой»

- Аура прет даже с фотографии, - восторгается он. - Аж, кисти рук «говорящие»!

Но нашлись и такие, которые сравнили скульптуру с «пугалом на огороде», ядовито добавив, что «особенно это будет заметно, когда вокруг цветочки в клумбах разведут» и т. д. и т. п.

Sorry за троцкистскую фразеологию

Полагаю, что подобное противоречивое отношение к памятнику вполне нормально – ведь это только доллар всем нравится, а когда речь заходит о «прекрасном», то противоположные оценки ему только на пользу, повышая градус внимания к монументу не только псковичей, но и гостей города. Такую же, скажем так, противоречивую оценку получила и садово-парковая конструкция Вечевого колокола (автор монумента - архитектор Владимир Шуляковский), как символа псковского народовластия. Как же так? – удивляется некий правдоруб, - Символ есть, а народовластия нет.

Наш диванный ареопаг волнует простой, но в то же время фундаментальный вопрос: какую цель преследует общество, устанавливая памятники? По простоте душевной многие из наших аналитиков полагают, что глубинный смысл любого произведения искусства (и скульптуры в частности) заключается не в каком-то особенном повороте головы, тщательно вылепленных кистях рук или другой художественной детали, хотя в таких делах мелочей, понятно, не бывает. Полагаю, что сверхзадача кроется в том, чтобы сама композиция пробуждала, воодушевляла и, простите за троцкистскую фразеологию, звала, если не к каким-то конкретным действиям, то, как минимум, заставляла обывателя включать голову.

Что касаемо памятника тому же Ямщикову, идеальным (на мой взгляд) можно было бы считать, если бы чиновный люд от культуры, возлагая цветы к подножию изваяния российского подвижника, немедленно устыдился бы своей инертности и косности. Поэтому, как следствие, не откладывая дело в долгий ящик, предпринял бы все возможные и невозможные меры, чтобы спасти, например, мелетовские фрески или погибающий Строгановский дворец в Волышево. Однако, увы, этого не произошло. Ей Богу, был бы Савва Васильевич жив и узнай он о разрушающемся храме, то, зная его вспыльчивость, можно было бы предположить, что он воспользовался своим дрыном по его прямому назначению с характерным поворотом головы.

Если же говорить о символе вечевого колокола, то остается лишь пожалеть, что он не был отлит на средства маститого верующего беллетриста, весь век паразитировавшего на написании пасхальных и рождественских рассказов, герои которых раскаивались в своих преступлениях при первом звуке праздничных колоколов – во всяком случае классик, рассказавший эту историю, уверял читателя, что сей коварный случай на самом деле имел место быть где-то на необъятных просторах Среднерусской возвышенности. Может быть, поэтому автор псковского варианта символа народовластия вечевого специально располосовал свое творение, чтобы, не приведи Боже, он ненароком был использован по своему прямому назначению и, услышав его звон, парламентарии не бросились бы каяться во всех прошлых (а заодно и будущих) грехах. А что? Это была бы картина, достойная если не пера Аверченко, то местных язвительных бытописателей – точно. Осталось только дождаться, когда в Пскове установят такой памятник, обозревая который прольются не только скупые мужские раскаяния (сreedence сlearwater revival), но и светлые женские, а вместе с ними и чистые детские слезы. Было бы на пользу!

Юрий Моисеенко