Сражались и молились: воспоминания братии Псково-Печерского монастыря о Великой Отечественной войне

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15: 13)

В конце шестидесятых два корреспондента из журнала «Наука и религии» попытались взять у наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова) разоблачительное интервью.

«Как вам не стыдно смотреть в глаза народа?» – задали они душераздирающий, по их мнению, вопрос. И услышали в ответ спокойное: «Так мы – народ и есть. Шестнадцать монахов – участники войны, в том числе и я. А если понадобится, ноги в сапоги, пилотку на голову: «Явился по вашему приказанию»… (цит.по публикации >>>)

И после войны они продолжали, по сути, оставаться воинами - защищая обитель, которая устояла, несмотря на попытки закрыть ее и прекратить многовековое служение вере. Псковская лента Новостей предлагает в дни 75-летия Великой Победы еще раз вспомнить живые свидетельства о войне, оставленные советскими солдатами, ставшими монахами Псково-Печерской обители.

Архимандрит Алипий (в миру Иван Михайлович Воронов; 1914- 1975)

Начало войны застало его на заводе имени Ворошилова, недалеко от московской платформы Нижние Котлы, прекрасно знакомой многим поколениям домодедовцев, работающим в столице.

«Нас потрясло это известие, – рассказывал отец Алипий, – все надеялись, что война не продлится долго. Мы были молоды, а потому верили в мощь Советского Союза. Лишь люди старшего поколения молча покачивали головами».

Начались горячие трудовые будни. Москва постепенно переходила на военное положение. Очень скоро начались налеты вражеской авиации. Город оделся в светомаскировку. А с фронта приходили сводки, одна тревожнее другой. Заводские стены стали домом для Ивана Воронова. В декабре 1941 года завод, где трудился Иван, был эвакуирован. А его самого 21 февраля 1942 года призвали на фронт.

«Мне приходилось быть очевидцем, – говорил он, – как на войне некоторые, боясь голодной смерти, брали с собой на спину мешки с сухарями, чтобы продлить свою жизнь, а не сражаться с врагом. Эти люди погибали первыми. А те, которые отдавали сослуживцам последние гимнастерки и сражались с врагом, оставались живы».

Иван Воронов прошел боевой путь от Москвы до Берлина и Праги в составе 4-й танковой армии и участвовал во многих операциях на Центральном, Западном, Брянском и 1-м Украинском фронтах. «Уезжая на фронт, я прихватил и этюдник, - писал в автобиографии отец Алипий. - И так от Москвы до Берлина: справа — винтовка, слева — этюдник с красками. Я прошел всю войну, был участником многих боев. За написание истории Особой 4-й танковой армии генералиссимусом Иосифом Виссарионовичем Сталиным лично был удостоен высокой боевой награды — ордена Красной Звезды. Также был награжден медалями «За отвагу» и двумя медалями «За боевые заслуги»; свыше десятка медалей получил за участие в освобождении разных городов.

«Война была такой чудовищной, такой страшной, – вспоминал отец Алипий, – что однажды я дал слово Богу: если выживу в этой мясорубке, то обязательно уйду в монастырь. Представь себе, идет жестокий бой, на нашу передовую, сминая все на своем пути, лезут немецкие танки. И вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар срывает с себя каску, падает на колени и молится! А потом подымает нас в контратаку. Именно тогда я понял, что у каждого человека Бог в душе есть. Бог, к Которому он когда-нибудь – да придет. И еще я понял – Бог любит смелых».

9 мая 2003 года на братском захоронении в г. Печоры братией Псково-Печерского монастыря была отслужена традиционная заупокойная лития. Среди выступавших был ветеран Великой Отечественной войны Турков Алексей Богданович. В своем слове он рассказал удивительный случай спасения с помощью отца Алипия культурных ценностей Франции:

«Я, как и отец Алипий (Иван Михайлович Воронов) воевал в 4-й танковой армии…

Нашей армией был взят немецкий город Бельниц, лагерь Дебрицы, открылась дорога на Потсдам и Берлин. Все кругом в огне, в дыму, бомбят самолеты… Мы шли на БТРе. Вдруг всем команда: остановиться! По громкоговорителю объявляют, что слово предоставляется лейтенанту Ивану Михайловичу Воронову (будущему отцу Алипию). И тут раздается сильный такой голос:

— Слушайте, слушайте! Говорит представитель 4-й танковой армии Воронов.

И обращается к немцам:

— Враги наши, немцы, остановитесь и вспомните, что вы привезли из Франции «богиню красоты», которую мы не видели. И если сейчас, при взятии высоты мы разрушим эту скульптуру, то человечество нам этого не простит! Отступитесь, ради Бога, прошу вас, сохраните эту красоту, и вы тоже получите Божественную веру!

А переводчица Мария Волонец со слезами переводит его речь. Мы все просто остолбенели, настолько сильно он сказал. Через некоторое время началось наступление. Но там, где была эта богиня красоты, как мы ее называли, не было ни одного боя. Скульптура эта была у меня на фотографии, очень красивая. Ее по приказу Гитлера вывезли из Франции в Германию: на постаменте изображена Божия Матерь, а к ней слетает Ангел. А все ее называли просто «богиня красоты»…

Дошли мы до Берлина, развернулись у Бранденбургских ворот и вышли к городу Фрайбергу. И тут опять этот Воронов по громкоговорителю выступает. И так он крепко, сильно говорит, а переводчица Мария переводит немцам его слова:

— Дорогие граждане! Мы не будем разрушать этот город, потому что город ваш — город нашей славы! Здесь учился Михаил Васильевич Ломоносов. Он женился здесь на немке Лизе-Кристине (мы сначала не поняли, почему имя двойное, потом нам объяснили, что второе имя оно получила, когда была крещена в Православие). Если вы нас не встречаете, то мы вынуждены с боем взять ваш город!

Вышли нас встречать два немецких полковника и три дамы. Меня послали с ними разговаривать, так как я немножко по-немецки говорил. Подошел я к ним, вижу — они держат портрет, а на портрете Ломоносов в парике, а внизу даты — когда он приехал и уехал из этого города.

Договорились, что, несмотря на то, что в городе было много боеподготовленных подростков-гитлерюгенд, все сдаются и сдают оружие. Таким образом, Фрайберг был взят без единого выстрела, и в этом заслуга, безусловно, Ивана Михайловича Воронова, будущего архимандрита Алипия».

Схимонах Иринарх (Казанин Василий Григорьевич, 1908–1987 гг.) 

С 1942 года был на фронте. Имел четыре ранения. Награждён орденами Славы III и II степеней.

«Бывало, – вспоминал он, – от батальона останется 16 человек, и в захваченных немецких окопах удерживали фронт…»

Готовя статью для газеты «Печорская правда» о монахах обители, архимандрит Тихон Секретарев

в канун 9 мая собирал воспоминания и спрашивал у всех: «Что вы делали, когда вам было страшно на фронте?» Все отвечали: «Мы молились». Кто «Отче наш…» читал, другие – «Богородице Дево, радуйся…», некоторые – «Символ веры», а научили их молитве верующие дедушки и бабушки или благочестивые родители. Статью я назвал «Сила молитвы».

Позднее он беседовал со схимонахом Иринархом (Казаниным) и задал ему ещё один вопрос: «Что самое страшное на фронте?» Он подумал несколько мгновений и ответил: «Паника». «А что такое паника?», - спросил тогда о.Тихон. Схимник объяснил: «Когда один человек своим страхом, трусостью лишает мужества всех остальных». «Как она преодолевается?» – поинтересовался архимандрит Тихон. Был ответ: «Молитвой «Господи, помилуй».

Монах Анания (Лисовский Максим Иванович, 1910–1998 гг.)

Монах Анания (Лисовский) был на фронте с первых дней Великой Отечественной войны. Его ранило за 9 дней до Победы. Служил связистом. Монах Анания вспоминал: «Бывало, вступаем в город, я при первой возможности иду в храм, оставляю винтовку у свечного ящика, а сам прошу батюшку исповедовать меня и причастить. Советовал так же делать и другим. Однажды вызывает меня комиссар и пистолет к груди: «Почему в церковь ходишь?» Я снимаю автомат и кричу: «Ну, начинай!» Ушел и больше не приставал. Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями…».

Из наградного листа на ефрейтора Лисовского М.И.: «… 9 октября 1944 года при отражении контратаки противника в районе г. Аустогаллен, находясь в боевых порядках наступающей пехоты, в течение 3-х минут устранил порыв в линии связи, что дало возможность огнем батареи отразить контратаки противника».

Игумен Савва (Бондаренко Пётр Андроникович, 1909–1984 гг.)

Вспоминает архимандрит Тихон (Секретарев): «Игумен Савва, который жил в Псково-Печерском монастыре в период Наместничества Архимандрита Гавриила с 1982 года по 1984 год. Отец Савва приехал в Печоры из города Якутска. Он был в преклонном возрасте, со слезящимися глазами. О своей жизни игумен Савва рассказал мне, в то время Благочинному, следующее.

В годы Великой Отечественной войны он работал в полевом госпитале хирургом. Вспоминал, что во время ожесточённых боев были иногда случаи, когда он по две недели не спал, оперируя поступающих раненых воинов. В палатке было душно, раздавались постоянно стоны, крики, мало света. Для подкрепления сил ему за марлевую маску помощники заливали немножко жидкой пищи, и он снова шел к операционному столу. Войну закончил в звании полковника медицинской службы. По демобилизации у него появилось желание стать священником. Он обращался со своей просьбой к некоторым Правящим Архиереям, но никто его не мог принять в свою епархию. Точнее, хотели принять и рукоположить во Диакона и Пресвитера, но везде уполномоченные по делам религии в исполнительной власти не разрешали этого сделать. Наконец его мечта осуществилась в далекой Иркутской епархии. Владыка рукоположил его во Диакона, затем во Священника и дал приход в городе Якутске».

Схимонах Симеон

Вспоминал архимандрит Тихон (Секретарев) еще одного насельника обители – схимонаха Симеона. «Он был до прихода в монастырь старостой одного из храмов Нижнего Новгорода, - пишет настоятель. - Отец Симеон – словоохотливый, контактный, доброжелательный человек. Я с ним познакомился, когда был еще помощником Келаря. Схимонах Симеон обратил на себя мое внимание тем, что он не завтракал, два стаканчика чая с сахарком попьёт, и всё… Его дядя заведовал чайной в начале XX века в Нижнем Новгороде. Он, видимо, с того времени полюбил чай, не очень крепкий, но главное, чтобы горячий был. Прожил он более девяноста лет.

Помню его рассказ о том, как он в годы войны помогал женщинам посетить храм. В начале Великой Отечественной войны его призвали в Красную Армию, но так как ему было уже за пятьдесят лет, то его направили служить в железнодорожную милицию. Он сопровождал вагоны с военными грузами из какого-то близлежащего посёлка до Нижнего Новгорода. Человек он был добрый и общительный. Шла страшная война, у всех горе, у всех были погибшие на фронте или раненые. Голодно и скорбно… Многие стремились в храм подать записочку с именами для молитвы, помолиться о воинах и поставить свечку. Женщины, вспоминал он, соберутся человек десять и просят его подвезти в храм в Нижнем Новгороде. «Что делать? Я их сажаю в пустой вагон, – продолжал свой рассказ схимонах Симеон, – приезжаем в Новгород, на запасном пути поезд останавливается, я открываю дверь, старушки и женщины выходят. Строю их по двое, винтовку на плечо, и так идем в город. Проходим мимо вокзала, а там, естественно, дежурные военные наблюдают, спрашивают: «Кого ведешь?» Я отвечаю: «Арестованные». С ними я уходил от вокзала за два квартала и говорил им: «Так, бабы, вам на все два часа. Через два часа ровно на этом же месте строимся и идем обратно». Так схимонах Симеон помогал богомольцам попасть в храм в годы Великой Отечественной войны».

Воспоминания иеромонаха Хрисанфа

В октябре 2005 года, когда праздновалось 60-летие Победы, при храме св. благоверного князя Александра Невского города Пскова прошли Чтения, на которых свой рассказ о ветеранах Великой Отечественной войны, насельниках Свято–Успенского Псково –Печерского монастыря представил слушателям иеромонах Хрисанф.

В начале своей монастырской жизни отец Хрисанф нес послушание в монастырском лазарете, где частенько лечились от военных ран насельники, участники Великой Отечественной войны. И инок наблюдал общение братии, слушал их рассказы о военных историях.

Тем, что особенно сохранилось в памяти, иеромонах Хрисанф поделился со слушателями: «Затрагивая тему фронтового служения, надо отметить глубокое смирение наших фронтовиков, которое и помогало им выжить. Митрополита Феофана (Малявко), он принял постриг в 1939 году, насельника монастыря, на войне называли «Фома Андреевич», и он рассказывал: «Стою в карауле на передовой, переживаю и молюсь: «Господи! Кто придет с их стороны, а я маленький, слабый погибну, и мои погибнут, помоги сохраниться нам, как знаешь». А сам проходил каждый окопчик и крестил. Все живы были.

Монах Анатолий, участник войны, солдат, сорок лет занимал очень сложную должность в монастыре: был Уставщиком хора, и на каждой службе – и утром, и вечером, в течение сорока лет.

Были в монастыре три друга-фронтовика – монахи Паисий, Анатолий, Иероним, они ушли в монастырь после Победы.

!У монаха Анания я видел, — рассказывает отец Хрисанф,- следы от тяжелых ранений. И он рассказал, как при штурме Кенигсберга наши войска предварили свое наступление долгой артподготовкой, но, когда начался штурм, немцы встретили таким количеством орудийных залпов наших солдат, что все превратилось в сплошной огонь. Бежавший в атаку будущий монах Анания слышал, как вокруг падали убитые товарищи, посмотрел вниз и увидел, что пуговицы на его мундире были расплющены пулями, и подумал: «Господи, неужели это Ты?» И, как усомнился, так сразу и «поймал» две пули в бедро», - закончил свой рассказ о ранениях отец Анания».

Монах Дионисий рассказывал, как поднимался в атаку, и «все пули видел, а они, как пчелы на пасеке. В атаке кричишь одно, а молишься Господу про себя. И ни одна пуля не попала в меня. Поэтому я здесь».

Продолжая свое повествование о фронтовиках в монастыре, отец Хрисанф заметил, что на войне неверующих не было, и мысли о вечности приходят там особенно четко. Подводя итог своим воспоминаниям о военных ветеранах — монахах, отец Хрисанф сказал: «Всю нашу братию фронтовую отличало особенное смирение, не приобретенное монашеским опытом, наработанное, а выстраданное смирение, как результат прохождения через границу смерти. И этот дар смирения они принесли в монастырь, нам. И их опыт давал нам светлую надежду в перенесении скорбей, которые у них были великими».

В послевоенное время в Псково-Печерском монастыре среди насельников жили 14 участников Великой Отечественной войны. Ныне осталось двое: монах Мартирий и инок Александр, участник Парада Победы на Красной площади».

***

Сегодня отец Мартирий (Шубин) – последний из ныне живущих, а прежде – многочисленных насельников обители, в годы Великой Отечественной Войны защищавших свою веру и Отечество от немецко-фашистских захватчиков.

Видео сообщества https://vk.com/ppmonastery