Антон Морозов о непризнании выборов главы Себежского района, Белоруссии и Нагорном Карабахе

Предлагаем вашему вниманию текстовую версию программы «Гайд-парк», вышедшей на волнах радио «Эхо Москвы» в Пскове (102.6 FM) 9 октября с участием депутата Государственной думы от ЛДПР Антона Морозова. Гость студии рассказал, почему в ЛДПР не признают итоги выборов главы Себежского района, а действующего главу называют самозванцем. Кроме того, ведущий Константин Калиниченко поговорил с ним о позиции партии по трехдневному голосованию, а также о том, какой должна быть политика в отношении Белоруссии и надо ли вмешиваться в армяно-азербайджанский конфликт.

Константин Калиниченко: Как известно, 13 сентября в Псковской области прошли муниципальные выборы. В целом, они признаны состоявшимися. Хотя нет в обществе единого мнения на счет трехдневного голосования. В Псковской области на выборах главы Себежского района случился электоральный форс-мажор.

От ЛДПР на этот пост претендовал Алексей Харлашин - известный в Псковской области человек. Изначально он был снят с выборов по формальным основаниям. Однако затем кассационная инстанция восстановила его в правах. Все бы ничего, но случилось это 12 сентября - к этому времени выборы уже были в полном разгаре, шел второй день трехдневного голосования. И Алексея Харлашина, образно говоря, вернули на финишную прямую.

Территориальная избирательная комиссия не стала отменять состоявшееся на тот момент голосование - оно шло уже два дня. Алексей Харлашин в такой ситуации ожидаемо проиграл, и ЛДПР, понятное дело, не признала итогов выборов.

Антон Юрьевич, вы прибыли в Псковскую область поддержать местное отделение партии, вашего кандидата на выборах главы района и сделали заявление, в котором действующего главу назвали не иначе как самозванцем.

Алексей Харлашин: На наш взгляд, на выборах был нарушен базовый принцип равенства кандидатов. Избиратели должны иметь возможность самостоятельно сделать свой выбор. И задача избирательной комиссии - обеспечить им такую возможность. Это, очевидно, не было сделано на этих выборах, поскольку по надуманным основаниям наш кандидат сначала был отстранен от выборов. Эту информацию растиражировали по всему району. И, к сожалению, люди, которые хотели его поддержать, не смогли за него проголосовать. А он там пользуется большим авторитетом, он депутат районного Собрания, активно работает с людьми, имеет управленческий опыт и мог бы эффективно руководить районом. Первые дня два голосования в ходе трехдневного голосования юридически воспринимаются как досрочное голосование. И даже после восстановления Алексея Харлашина мало кто узнал, что его восстановили. Потому что в течение всей избирательной кампании всем твердили, что Харлашин больше в выборах не участвует. Соответственно, по нашим подсчетам, тех, кто проголосовал досрочно, даже больше, чем тех, кто проголосовал в основной день голосования. Соответственно, если бы отменили досрочное голосование, то наш кандидат мог бы победить.

Мы не можем с этим мириться. Мы считаем, что нужно отменять итоги голосования, назначать новые выборы - возможно, в декабре.

Пока что идет судебное разбирательство. 14 октября будет суд. И он должен принять решение об отмене выборов. В этой ситуации, конечно, совершенно преждевременно проводить церемонию вступления в должность нового главы. Условно нового. Потому что он уже (в этой должности) третий раз.

Наша позиция такая - пока не поставлена точка во всех судебных делах, связанных с избирательными процессами, выборы нельзя считать законченными. Соответственно, у человека нет пока полномочий, чтобы полностью вступать в должность. И мы его действительно считаем самозванцем.

Константин Калиниченко: Антон Юрьевич, понятно, что ситуация была нестандартная. История с трехдневным голосованием - это новелла нашего законодательства. И эта ситуация как гром среди ясного неба обрушилась на территориальный избирком. В любом регионе страны в территориальном избиркоме вряд ли сидят крупные электоральные юристы, которые способны мгновенно оценить эту ситуацию, когда им в разгар голосования говорят: «Ребята, Харлашина надо возвращать, как хотите». Суд кассационной инстанции принял соответствующее решение. Как на ваш взгляд, должен был поступить территориальный избирком?

Алексей Харлашин: Эта ситуация на самом деле характерна для всей страны. Не только для Себежского района. Для всей Псковской области и других регионов. Территориальный избирком, как и участковая избирательная комиссия, формируется, как правило, по административным линиям. Подбираются люди, зачастую они имеют какие-то родственные, служебные связи с главой района и так далее. И, конечно, их решение трудно считать независимым, принятым без давления, без подсказки, без телефонных звонков. Мы это все понимаем. Это порочная система. Пока что ничего с этим поделать нельзя. Но у них есть начальство - у территориальных избиркомов есть региональный избирком. Есть Центральная избирательная комиссия. И, соответственно, по линии ЦИК мы уже предприняли необходимые действия. И Владимир Вольфович (Жириновский, лидер ЛДПР - ред.) уже направлял туда свое обращение. И я взаимодействую с членом ЦИКа - Сироткиным Сергеем Никаноровичем.

Я думаю, определенные корректировки в поведении избиркома будут. Мы рассчитываем, что избирком на суде даст объективную оценку произошедшему. Самый главный вопрос, на который они должны ответить - было ли обеспечено равенство кандидатов? Я надеюсь, они дадут объективный ответ, что этого равенства обеспечено не было. Значит, и выборов не было.

Константин Калиниченко: Логично. Гонка уже идет, а человек не участвует в ней. Антон Юрьевич, я так понимаю, что у ЛДПР была какая-то социология по Себежскому району. В случае обеспечения равных стартовых условий, каков мог бы быть итоговый расклад? Сколько набрал бы ваш кандидат?

Алексей Харлашин: Я думаю, наш кандидат одержал бы уверенную победу. Потому что есть определенная усталость избирателей в Себежском районе. Действующий глава уже два срока отработал. Никаких значимых изменений в жизни района к лучшему не происходит. Он, к сожалению, уже, видимо, исчерпал свой управленческий, организационный ресурс. Определенно нужно обновление. Люди хотят перемен. Поэтому современные методы управления, новый подход, который мог предложить наш кандидат, очевидно, востребован.

Если говорить о процентах, то наш кандидат Алексей Харлашин набрал бы около 60%, а действующий глава - максимум 20-30%, и то за счет подконтрольных электоральных ресурсов.

Константин Калиниченко: Будем надеяться, что так или иначе эта ситуация разрешится. Антон Юрьевич, вы говорите про суд 14 октября. Я так понимаю, речь о первой инстанции - это районный суд. На ваш взгляд, каковы шансы? Верите ли вы в Себежский районный суд, что он встанет на сторону вашего кандидата?

Алексей Харлашин: Мы не можем оказывать давление на суд, не можем давать оценку действиям судей. Как известно, суд первой инстанции на то и суд первой инстанции. Я думаю, многое будет зависеть от позиции избиркома. Если избирком примет взвешенную позицию, подтвердит, что равенства кандидатов не было, то суду уже деваться будет некуда. Если этого не произойдет, есть апелляционная инстанция, кассация, до Верховного суда дойдем. Я уверен, что там будет принято объективное решение.

Константин Калиниченко: Опыт последних лет говорит о том, что в Псковской области судебная система независима. Областной суд неоднократно пересматривал неочевидные, спорные решения районных судов.

Алексей Харлашин: По моим ощущениям, администрация губернатора на нашей стороне. Потому что там этот человек сидит уже давно, и чей он ставленник - непонятно. Возможно, кого-то из неподконтрольных губернатору людей.

Константин Калиниченко: Тем более, район приграничный.

Алексей Харлашин: Я думаю, губернатор прекрасно видит, что район не получает необходимого развития в социально-экономической сфере. И сам был бы не против его поменять. Но, видимо, кто-то или что-то не дает ему это сделать. В этом смысле кандидат от ЛДПР мог бы стать ему подспорьем.

Константин Калиниченко: Такой, скажем, компромиссной фигурой, которая урегулировала бы какие-то спорные вопросы. Антон Юрьевич, а если ситуация разрешится не в пользу вашего кандидата. Может ли это все способствовать ухудшению отношений регионального отделения ЛДПР и региональной власти?

Алексей Харлашин: У нас конструктивные взаимоотношения с региональной властью. По крайней мере, мы гораздо более вменяемая политическая сила, чем те же «яблочники», коммунисты и так далее. Мы показали, что имеем общие цели в плане улучшения жизни наших избирателей. Просто у нас подходы другие, более честные, открытые, прозрачные. Мы не устраиваем сомнительных финансовых схем. Мы работаем напрямую с нашими избирателями, исключительно в их интересах.

Я думаю, вне зависимости от того, что будет происходить в Себежском районе дальше, это только укрепит наши позиции, поскольку ЛДПР в Псковской области - это партия, которая уже давно тут работает. Губернатор был от ЛДПР. У нас очень серьезные позиции. На этих выборах мы выдвинули более 150 кандидатов.

Мы серьезно готовимся к основному избирательному циклу следующего года, когда будут выборы в Госдуму, Псковское областное Собрание. Мы рассчитываем получить еще большее представительство в региональном парламенте, несмотря на предстоящее сокращение общей численности депутатов. Прогноз оптимистичный, мы пока не испытываем никаких препятствий на уровне губернатора и его администрации. Единственное, какие-то перегибы на местах случаются, где-то есть местные «царьки», которые возомнили себя хозяевами территории и пытаются там тоже выстраивать политическую систему под себя. Против этого мы будем вместе бороться.

Константин Калиниченко: Давайте от Себежа перейдем к глобальным вещам. Антон Юрьевич, какова в целом позиция ЛДПР по трехдневному голосованию?

Алексей Харлашин: Мы изначально поддержали законопроект, который разрешает регионам объявлять досрочное голосование в виде трехдневного. Но в некоторых регионах этим злоупотребляют. Не могу сказать в целом о Псковской области. Но в соседней Тверской области мы видим, как откровенно использовали эту схему для того, чтобы делать вбросы за нужных кандидатов. Непонятно, что происходит с бюллетенями ночью, когда они якобы хранятся в сейфе.

Это очень серьезно усложняет нам работу. Нужно подходить более ответственно к контролю за ходом голосования, устанавливать видеорегистраторы вплоть до того, чтобы следить за сейфами ночью - потому что ночью могут быть вбросы. Но в условиях пандемии, исходя из безопасности, приходится идти на эти издержки, на риски, связанные с занижением наших результатов.

Константин Калиниченко: Антон Юрьевич, попробуем перейти на другой конец земного шара. Пример Хабаровского края - это чисто дальневосточная история, где особый тип людей, особая жизнь? Или «ползучая хабаровизация» ждет со временем всю страну?

Алексей Харлашин: На Дальнем Востоке у ЛДПР всегда были хорошие позиции, всегда была хорошая поддержка со стороны избирателей. У нас там были максимальные проценты на всех выборах. И, конечно, Сергей Иванович Фургал укрепил позиции партии не только в Хабаровском крае, но и на всем Дальнем Востоке. Он как самостоятельный политик не был известен до того, как произошел тот инцидент. Он птенец гнезда Жириновского. Все, что он там делал, - это программа ЛДПР. Там нам удалось показать, что наша программа, наши подходы к государственному управлению могут пользоваться широкой поддержкой населения, если нас не душат административными ресурсами, не трамбуют с помощью правоохранительных органов.

То, как обошлись с Фургалом, - вызывает большой протест со стороны хабаровчан, которые действительно настроены недружелюбно по отношению к Москве. Они считают, что Дальнему Востоку нужно давать больше самостоятельности, чтобы он получал развитие. Живется там людям действительно непросто. Там очень суровые климатические условия, отсутствуют многие важные инфраструктурные объекты.

Это только начало. Я думаю, это большой пример для всей России. И ЛДПР реально становится партией второго выбора. Система такова, что те, кто доволен своей жизнью, доволен действующей властью, голосуют за единороссов, за нас голосуют те, кто недоволен.

Константин Калиниченко: Традиционный стереотип, что коммунисты - это партия номер два. Вы считаете, что ЛДПР сегодня партия номер два?

Алексей Харлашин: Они строят свою программу на возврате к временам Советского Союза.

Константин Калиниченко: Да. К самым нелицеприятным, я бы сказал, моментам.

Алексей Харлашин: Новое поколение наших граждан этого не хотят. Соответственно, у них электоральная поддержка состоит из тех, кто ностальгирует по тем временам. А этих людей становится все меньше в силу естественной убыли. Постепенно позиции КПРФ будут ослабевать. А ЛДПР - это партия будущего, которая разделяет все демократические принципы.

Константин Калиниченко: Давайте тогда и к международным вопросам перейдем. Предлагаю начать с соседей - мы живем на границе с Белоруссией. Там 9 августа прошли выборы. И там странная ситуация. До сих пор продолжаются протесты, люди не признают победу президента Лукашенко. Начались вопросы возможной интеграции Белоруссии и России на этом фоне. Как вы, человек с большим международным опытом, оцениваете происходящее в Белоруссии? Какую позицию нужно занимать России?

Алексей Харлашин: Нужно отдавать отчет, что протестующие - это, в основном, люди нового поколения. Молодежь, которая выросла уже после развала Советского Союза. Они видят, что Белоруссия - это осколок Советского Союза, старорежимного управления, когда нету политической конкуренции, нет в достаточной степени политических свобод у граждан, нет свободы выбора и так далее. Из года в год их заставляют выбирать одного и того же президента. С развитием интернета, информационного пространства это у многих людей вызывает не очень приятные ассоциации и, соответственно, они согласны даже на домохозяйку, лишь бы ушел Лукашенко. Это, собственно, тот же принцип, по которому Фургал победил в Хабаровске. Он изначально был спойлером Вячеслава Шпорта - губернатора-единоросса. Но люди проголосовали за него, потому что не хотели единоросса. И в Белоруссии сейчас те же настроения. Они не хотят Лукашенко, поэтому пытаются отстоять свою домохозяйку, до сих пор не уходят с улицы, протестуют против итогов выборов. Их понять можно.

Но, я считаю, что, несмотря на наши союзнические отношения с Белоруссией, мы не должны вмешиваться в этот процесс. Тем более не должны оказывать какую-то силовую поддержку режиму Лукашенко. И не должны, как мне представляется, оказывать существенную финансовую поддержку этому государству. Мы и так открыли границы, открыли свой рынок для белорусских товаров. Белорусы имеют право трудоустраиваться на территории России, им не требуется разрешение на пребывание в нашей стране. Мы итак распахнули для них дверь. А если будем отнимать у наших регионов деньги и давать им - это совершенно, на мой взгляд, неконструктивный подход. Вместе с тем нам было бы невыгодно, если западные государства спровоцировали революцию в Белоруссии по принципам украинского майдана, установили бы антироссийский режим, который разорвал бы все экономические связи с нашей страной и лишил бы белорусов того, что они имеют сейчас. Это чисто гуманитарная проблема, как на Украине.

Но нам невыгодна дестабилизация с точки зрения международных отношений, нам невыгодна дестабилизация обстановки вокруг наших границ. Ситуация непростая. Из нее надо искать выход с умом - так, чтобы не навредить нашим гражданам, которые тоже нуждаются в поддержке, при этом сохранить влияние в Белоруссии, чтобы они окончательно не отвернулись от России.

Константин Калиниченко: Антон Юрьевич, еще одна «горячая точка» есть у нас. Начался очередной виток армяно-азербайджанского конфликта. История с Нагорным Карабахом - очень давняя. Некоторые считают, что и в развале Советского Союза большую роль сыграли события в начале 90-х годов в Нагорном Карабахе. Встает вопрос, как поступить России? Вмешаться, поддержать кого-то?

Алексей Харлашин: Когда я работал в ООН, в Нью-Йорке мы контактировали с разными делегациями. Так вот, делегации Армении и Азербайджана всегда (вели себя) как кошка с собакой. На всех заседаниях, в том числе Генеральной ассамблеи, они постоянно педалировали взаимные претензии, которые были основаны на разногласиях по Нагорному Карабаху. Это, действительно, болевая точка, которая появилась в результате развала Советского Союза.

Потому что, когда эта территория была в рамках единого государства, там не было таких конфликтов. А когда Армения и Азербайджан стали самостоятельными государствами, они начали перетягивать ее каждый в свою сторону. Это, опять-таки, нам абсолютно невыгодно.

С точки зрения дестабилизации ситуации вокруг наших границ, особенно невыгодно кровопролитие, которое сейчас там началось. Мне кажется, в данном случае это недоработка нашего МИДа. Было необходимо сразу после начала военных действий вносить проект резолюции в Совет безопасности ООН - думаю, даже западные государства его бы поддержали, - который объявил бы Нагорный Карабах зоной деэскалации, демилитаризовал бы эту зону, развел бы войска на 20 км, ввел бы бесполетную зону. Самое главное, наделили бы Вооруженные силы России мандатом миротворца под эгидой ООН. В этом случае мы могли бы поставить там свой миротворческий контингент и прекратить это кровопролитие. Но это только первый шаг. Вторым шагом необходимо провести трехсторонние переговоры между Арменией, Азербайджаном при посредничестве России, основывать договоренности на экономических интересах армян и азербайджанцев. Как известно, у них сильные диаспоры в Москве, других регионах, и они хорошо зарабатывают. И им надо дать понять, что они и дальше смогут хорошо зарабатывать, но при условии, что не будут конфликтовать в Нагорном Карабахе.

Любые международные переговоры из моей практики ведутся успешно в том случае, если они основаны не на уговорах, не на принуждении, а именно на экономических интересах. Если стороны видят свой денежный интерес, то тогда они быстрее договариваются.

Константин Калиниченко: Логично. Я согласен с данной мотивировкой. Еще у нас конфликт в Киргизии назревает - там очень нестабильная ситуация. Возможно, это чисто внутренняя клановая киргизская история. Сложно об этом из Пскова судить. Как вы с высоты международного опыта оцениваете работу нашего российского МИДа. Нет ли ощущения, что МИД утратил контроль за повесткой.

Алексей Харлашин: Конечно. Дело в том, что кадровая политика МИДа еще с 90-х годов была довольно дискриминационной в отношении стран СНГ. Туда направлялись дипломаты, которые не могли по каким-то причинам работать в более престижных западных странах, даже в Азии, Африке, Латинской Америки. Туда направлялись люди по остаточному принципу. Многие послы воспринимали эту должность как почетную отставку. Тот же Виктор Черномырдин - он был премьер-министром, а потом его отправили послом на Украину. Вроде как не на пенсию, но мы видим, к чему все это привело. Точно также в других странах СНГ, в том числе Киргизии. К сожалению, не только на уровне послов, но и на уровне обычных дипломатов. Есть определенная проблема в плане кадров. Там работают троечники. Отличники стараются выбирать более престижные направления. Поэтому и внешняя политика у нас там на троечку.

Но надо отдать должное. Еще лет десять назад МИД предпринимал усилия, чтобы переломить эту ситуацию - они вводили определенные бонусы, выстраивали схему ротации так, чтобы обеспечить более высокое качество дипломатии именно в СНГ. Но, видимо, пока что это не увенчалось успехом. Там ситуацию, к сожалению, не контролируем. Хотя, по большому счету, это их дело. Я уверен, что они сами разберутся. Главное, чтобы там не было войны. Если будет война - для нас это очередной дестабилизирующий фактор.