Комедии с преувеличениями «Соседи» в постановке Александра Кладько явно сопутствует зрительский успех. Августовское «предсезонье» принято считать не самой кассовой порой, и тем не менее на большой сцене - почти аншлаг. При этом я впервые поймал себя на интересном ощущении, которое возникает только внутри общей атмосферы - в фойе, в зрительном зале: зритель пришел на «Соседей» не «в слепую», а как бы уже готовым к просмотру, в предвкушении праздника; он примерно знает, чего ожидать. Подобные ощущения возможны только тогда, когда в городе заработало «сарафанное радио», самый пристрастный и одновременно благодарный рецензент. Если провал, то полный; если успех, то безоговорочный и несомненный.

 

 

Ясно, что «Соседи» попали в «десятку» зрительских ожиданий. А художественные качества спектакля, в свою очередь, эти ожидания полностью подтвердили. Случилось главное, ради чего актеры выходят на сцену, - слияние действия, вдохновенной игры и реакции публики в зале; по сути, свершился акт сотворчества, к которому собственно и стремится каждый художник. Это ощущение невозможно подделать, и в театральном зале оно воспринимается прежде всего как мощный энергетический обмен. Именно это и происходит на спектакле «Соседи». На самом деле - достаточно редкий в театре феномен, свидетельствующий о безусловном творческом успехе. Как получилось такое в Псковском театре драмы?

 

 

 

Начнем с материала - пьесы одесситов Георгия Голубенко, Леонида Сущенко и Валерия Хаита «Старые дома» (1976). По всем понятиям, дистанция в сорок лет переводит вещь в категорию «ретро». На первый взгляд, ретро есть беспроигрышный ход: именно на эксплуатации ностальгических чувств основано непрерывное воспроизводство ремиксов и ремейков в популярной культуре. Сорок лет тут как раз самый оптимальный срок. Охват потенциального зрителя максимален: те, кому за шестьдесят, вспоминают молодость, самое яркое и плодотворное свое время; те, кому за сорок, хорошо помнят детство и тоже как-то ностальгируют о прошлом; и даже те, кто гораздо моложе, выросли в контексте национальной массовой культуры, а значит, «правильно», «адекватно» реагируют на вроде бы безвозвратно ушедший мир, искусно воссозданный на сцене.

 

 

Вне сомнений, одна из удачных уловок «Соседей»: спектакль начинается не на сцене, а прямо в фойе, где исполнители будущих ролей поют старые песни из репертуара Леонида Утесова и Клавдии Шульженко. Поют под живое трио - ударные, клавишные, скрипка. И получается у них очень не дурно: «О! оказывается, наши актеры еще и поют!», делает первое открытие зритель. Знакомая мелодия цепляет лучше незнакомой, пусть это и мелодия наших дедушек и бабушек; «где-то когда-то» эти песни уже проникли в твое подсознание, и вот артисты вдруг активировали глубоко внутри «зашитый» культурный код. Что уж говорить о людях, для которых с этими песнями связаны лучшие мгновения жизни? Две-три песни, и публика уже готова пуститься в пляс. Зритель чувствует себя уже не просто сторонним созерцателем, а почти участником будущего спектакля. Музыкальный пролог создает настроение, особую атмосферу доверия, я бы добавил: «домашности», выраженной в самом названии «Соседи». Которые, как выясниться чуть позже, скорее «родственники», чем люди, просто живущие рядом.

 

 

Второе открытие, которое делает зритель, - качество драматургии, лишний раз свидетельствующее о высоком уровне советского театра. Вроде бы «проходная» вещь, водевиль на потребу невзыскательной публики, но в том-то и неожиданность, что текст лишен так называемой «эстрадности», он абсолютно не пошлый, что называется, «везде выше пояса». Авторы не нуждаются в запоздалых комплиментах, но им действительно удалось соблюсти хороший вкус, видимо, поэтому пьеса, отсылая в прошлое, нисколько не устарела и сегодня. Шутки смешные, но напрочь лишены скабрезности, столь характерной для 90-х и нулевых, персонажи милые и трогательные, и при этом - отнюдь не шаржи. Если и можно говорить о неком «преувеличении», то оно, скорей, в степени наивности, но эту условность сюжета зритель принимает сразу, окунаясь как бы в мир идеальных воспоминаний. На сцене - крепкая комедия положений, жених и невеста должны преодолеть искрометную череду препятствий, одно забавней другого, но (и это очередное открытие) за внешним, юмористическим планом скрывается и некий глубинный смысл: на самом деле «Соседи» вовсе и не собирались заканчиваться банальным хэппи-эндом.

 

 

Все второе действие пронизывает глубокая человеческая грусть. Чем ближе зритель к счастливой развязке, - соединению влюбленных, - тем неотвратимей финал: снос дома и расселение соседей по отдельным комфортабельным квартирам. Жизнь фатально меняется, и люди уходят в прошлое прямо на наших глазах. На дальнем плане возникает щемящий чеховский мотив. Да, вроде бы легкая и простая вещица, но простота и легкость вдруг оборачиваются обманом. На самом деле все не так уж просто и не так легко. И это высокий обман не только искусства, но и самой жизни. Невыносимо жалко стариков, защищающих свой старый дом, как осколок прошлой жизни, жаль того доброго послевоенного мира, который должен исчезнуть (уже исчез!) под безжалостным ковшом бульдозера.

 

 

Финальное открытие, которое обязательно сделает зритель, побывав на «Соседях»: в Псковском театре драмы действительно сложился актерский ансамбль. Режиссеры, работающие в театре, всегда говорили о профессионализме труппы, а вот добиться актерского ансамбля на сцене не всегда получалось. Подчас артисты выходили на сцену, как будто сбежав из разных спектаклей. В «Соседях» каждый актер находится на своем оптимальном месте, как единственно верные слова в талантливом стихотворении. Оказывается, достаточно крепкой руки мастера, чтобы артистический ансамбль зазвучал предельно слаженно и в полный голос. В спектакле нет ни одной «второстепенной» партии; по существу, все роли «первого плана». В итоге вышел на удивление живой коллективный портрет эпохи, - возможно, излишне отретушированный и чуть идеальный, но убеждающий той правдой, которая, как говорят англичане, «larger than life». Крупнее, ярче и убедительней, чем в жизни.

 

Александр Донецкий