Ты откуда? Из Козлов!

В Госдуме предложили запретить «оскорбительные» названия населенных пунктов. Якобы, это расстраивает местных жителей, которые из стыда вынуждены уезжать в другие города и веси. Об исторической составляющей и о том, какой ворох бюрократии может последовать за таким решением, никто не подумал. Да и, как говорится, не одежда красит человека - от перемены топонимов ситуация на селе вряд ли изменится. Деревни продолжат вымирать, и вовсе не потому, что зовутся Тупицами или Козлами.

Великие Суки

О «вопиющей несправедливости» задумался вице-спикер Госдумы от фракции «Новые люди» Владислав Даванков. Он разработал законопроект, запрещающий использование «оскорбительных» и «принижающих достоинство жителей» названий населённых пунктов, а заодно предложил переименовать уже существующие на более пристойные.

Автор инициативы уверяет, что обитатели некоторых локаций с обидными или нецензурными названиями жалуются на хихиканья со стороны соседей. Молодежь, не выдерживая насмешек, стремится поскорее сменить место жительства и прописку. По мнению законотворца, это негативно сказывается на воспитании в гражданах любви к своей малой Родине и ситуации на селе в целом.

Парламентарий привел в пример топонимы из разных регионов: Лох (Саратовская область), Антилохово (Ивановская область), Шалава (Ярославская область), Мусорка (Самарская область), Пуково (Тверская область). В Псковской области его возмутила деревня Попки Опочецкого района. По мнению вице-спикера, жителям таких населённых пунктов неприятно видеть обидные слова в официальных документах, а исправить их крайне сложно.

Кроме того, депутат утверждает, что по названиям Смутово, Бухалово, Побоище, Пожарище, Дряхлицыно, Пустой Двор можно проследить путь «опустения русской глубинки». Здесь он прав, только повод для корректировки сомнительный — историю ведь не перепишешь.

В России действительно есть масса территорий с неоднозначными для восприятия современного человека названиями. Но они сложились исторически и на момент образования населённых пунктов могли знаменовать совсем другое. Поэтому прежде, чем бросаться во все тяжкие и что-то запрещать/менять, стоит хотя бы обратиться к истокам. Возможно, тогда появится понимание, почему ту или иную деревню назвали именно так, и почему наименование прижилось.

В Псковской области насчитывается более 8000 населённых пунктов. Историю возникновения большей части названий вряд ли получится выяснить. Однако сведения о некоторых всё же имеются. Например, под Палкино расположились Великие Суки (ударение на последний слог), ныне заброшенные. Раньше суками называли место, расчищенное от леса и отведённое под пашню, а слово «великие» означало «большие». Можно предположить, что и топоним Сукино (такие деревни есть сразу в трех районах области - Бежаницком, Невельском и Красногородском) пошёл оттуда же. Ничего неприличного в этом нет, просто местность у нас лесистая, вот и приходилось людям корчевать пни перед тем, как что-то сеять.

Главы муниципалитетов, где расположены населённые пункты со спорными названиями, уверяют, что жители не изъявляли желания сменить место прописки. Вполне вероятно, что для них важна память о месте, где родились, трудились, воспитывали детей. Думаю, краеведы и филологи поддержат селян и в один голос выскажутся за сохранение исконных названий. Очевидно же, что те давались не просто так, за каждым словом всегда что-то стоит, зачастую довольно занимательные факты.

Ждут дорог, а не перемены названий

Да, у кого-то некоторые топонимы могут вызвать улыбку или иронию, но вряд ли кто из цивилизованного общества вздумает усмехаться над людьми, доживающими свой век на периферии. Кто там остался? Одни старики. А молодежь уезжает не из-за «оскорбительного» названия, а по причине отсутствия работы и развитой инфраструктуры.

В Псковской области, да и в других регионах, тенденция на вымирание деревень сохраняется еще с советских времен. С каждым годом число обитаемых населенных пунктов неумолимо сокращается, и остающимся в них людям нет никакого дела до «бранных» слов в свидетельстве о рождении. Для них это память о прошлом, суровое настоящее и туманное, несбыточное будущее.

Думаете, обитателям псковских деревень Дворец, Богово, Гоголево, Великое Село живётся лучше, чем их соседям из Тупиц, Гнилухи, Гнильно, Язвы и Дурково? А в соседнем Палкинском муниципальном округе кто-то грустит от того, что зарегистрирован в деревнях Козлы (одноименные есть и в других районах Псковской области), Лысы-Мухи, Язвино, Горбуны и Подмогилье? Список можно продолжать бесконечно, только суть от этого не изменится: темпы исхода из мест с «приличными» названиями аналогичны тем, что и из «позорных».

Мои предки по материнской линии родом из деревни Ростани Порховского района. Ничего сверхъестественного в этом топониме нет, он произошёл от разговорного слова «росстань» — перекрёсток, распутье. Деревушка раскинулась на пересечении дорог, которые вели в соседние поселения, потому её так и стали именовать. Когда-то она была многолюдной — по архивным данным, на конец XIX века насчитывалось 40 дворов. В годы Великой Отечественной войны особых разрушений не было, так как бои на территории Ростаней не велись. По рассказам родственников, немцы там «жили и столовались».

Сегодня места, где родилась моя бабушка, опустели. По лету туда приезжают редкие дачники из ближайших городов и дальних регионов — первые скорее по привычке, вторые отдохнуть от суеты мегаполисов. Постоянно в Ростанях уже давно никто не живёт, последняя коренная жительница деревни скончалась много лет назад. Большая часть домов потихоньку разрушается, заборы почти сравнялись с землёй, дворы зарастают травой и кустарником. Ещё пару десятков лет, и край превратится в густой лес.

Как вы думаете, люди покинули эту глушь лишь потому, что им не нравилось жить на «распутье»? Сомневаюсь. Еще 20-25 лет назад, когда в летний сезон в деревне было весьма многолюдно, инфраструктура оставляла желать лучшего. Автолавка раз в неделю, 40-минутный путь через лес до поезда — вот и все блага цивилизации. Сейчас и того нет, даже тропка до ближайшей станции заросла бурьяном.

Так может, дело не в названиях, а в полном отсутствии какого-либо комфорта на селе? В большинстве деревень нет работы, магазинов, аптек, медпунктов, школ, да вообще ничего. И дорог тоже нет, по которым туда можно добраться. Ни о какой жизни в таких условиях речи быть не может, потому-то люди и уезжают в наиболее перспективные населённые пункты. При этом всё равно, как они называются, лишь бы там были хоть какие-то перспективы.

Бюрократические издержки

В этом аспекте новости о выделении средств на развитие транспортной составляющей сельских территорий внушают гораздо больше оптимизма, чем предложения об их переименовании. Ведь именно денег не хватает для решения проблем селян, которые всё ещё не покинули место своего обитания, даже несмотря на «оскорбительные» топонимы.

К слову, в случае изменения последних потребуются дополнительные средства, которых и так нет — ни у государства, ни у населения. Корректировка сотен, если не тысяч населённых пунктов выльется в копейку для местных бюджетов. Изрядно раскошелиться придётся именно тем, на кого авторы законопроекта предлагают переложить полномочия по замене наименований. Говорят, мол, отсутствие необходимости спрашивать разрешения в высоких кабинетах облегчит жизнь чиновникам на местах и снизит бюрократические издержки. Да как бы не так.

Даже если опустить стадию согласований и бумажной волокиты, которая за этим стопроцентно последует, потребуются круглые суммы на изготовление новых табличек, их установку, внесение изменений в карты и справочники. Простым гражданам предстоит переоформить кипу документов: паспорта, полисы страхования, свидетельства о собственности, договоры с коммунальными предприятиями и многое другое.

Помимо финансовых затрат потребуются временные. Жителям глубинки и сейчас не просто добраться до райцентра для решения бумажных вопросов (только вот не говорите сейчас про электронный документооборот — большая часть деревенских про него никогда не слышали). А с увеличением количества бюрократических хлопот придётся неведомым образом добираться до различных инстанций за десятки километров, причем с завидной регулярностью. Селяне будут вынуждены поселиться на порогах паспортных столов, МФЦ и прочих ведомств, днями и ночами стоять в очередях. Всё для того, чтобы «защитить своё человеческое достоинство» и право жить в локации с гордым названием, которым и «похвастаться не стыдно».

Те, кто когда-либо бывал в деревне не только на экскурсии, знают, что дел там пруд пруди, и бумажная волокита, сопряженная с поездкой куда-либо, воспринимается аки каторга. Думаю, жители отдалённых деревень в гробу видали все эти инициативы и нисколько не оскорблены наименованиями мест, в которых влачат своё существование.

Гораздо больше они обрадовались бы появлению поблизости благ цивилизации, ремонту дорог, строительству больниц, реконструкции пришедших в негодность достопримечательностей и прочим делам, направленным на развитие села. Пусть даже за счёт неугодных кому-то там топонимов — есть масса примеров, когда внимание не только властей, но и путешественников удалось привлечь именно благодаря неоднозначным названиям территорий. Всё необходимое для этого у нас есть, экотуризм в тренде, не хватает только административного ресурса.

Почему бы не завлечь гостей Козлами и прочим «зверинцем» вроде Барсуков (Локнянский, Опочецкий и Новоржевский районы), Зубров (Палкинский), Баранов (Красногородский)? То же касается и других мест с причудливыми названиями. Туристы равно деньги, которые можно было бы потратить на улучшение условий жизни селян вместо того, чтобы усложнять её никому ненужной бюрократией и бесполезной тратой денег. Оставьте в покое топонимику и дайте ей насладиться исследователям и туристам, а сами займитесь делом.

Ульяна Ловыгина