Де юре бесценны - буквально?
В Псковской области новый культурный конфликт: резко негативную реакцию в обществе вызвало решение о передаче под контроль РПЦ собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря. Специалисты говорят о том, что возвращение храма в церковный обиход может означать физическую утрату одного из ценнейших памятников Псковщины – уникальных фресок XIV века, созданных по псковскому, не византийскому, канону. Конфликт, помимо уже привычных «слагаемых успеха» в виде закрытости и поспешности решений, выявил серьезнейшую проблему: оказывается, псковские музейные ценности в принципе не защищены от возможной реституции.
Уникальный памятник древнерусского православия и псковского живописного канона, ансамбль фресок собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря более 25 лет находится в процессе реставрации. За это время, при более чем скромном финансировании, реставраторы раскрыли и законсервировали не более трети росписей. И само здание собора, и настенная живопись внутри него находятся в очень сложном состоянии, а монастырское хозяйствование вокруг только усугубляет ситуацию, говорят хранители. Очевидно, что выполнять роль обычного монастырского храма собор Рождества Богородицы не готов.
Передача за спинами
Тем не менее, 17 июля 2012 г. директор псковского музея-заповедника Юрий Киселев расторг договор на безвозмездное пользование памятником истории и культуры «Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря» от 5 ноября 2001 года. Со стороны территориального управления Росимущества в Псковской области соглашение подписал руководитель Александр Сребролюбов. Поводом к расторжению договора с музеем послужило заявление Псковской епархии, пожелавшей воспользоваться правом, предоставляемым федеральным законом №327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» от 30 ноября 2011 года. Характерно, что СМИ уже сообщили о состоявшемся акте передачи собора, хотя закон непременным условием передачи памятника ставит наличие охранного обязательства. Таковое в настоящее время еще только разрабатывается совместно Снетогорским женским монастырем и государственным комитетом Псковской области по культуре. Росимущество в официальном комментарии заявляет, что договор о передаче памятника монастырю будет подписан только при наличии охранного обязательства. При этом, судя по всему, процедура была нарушена еще как минимум один раз: заявление епархии и решение по нему не было опубликовано в интернете на сайте уполномоченного органа, как того требует закон. По крайней мере, обнаружить эти материалы не удалось.
Фрагмент композиции Страшный суд на северной стене западного рукава собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря. 1313 г.
Решение отдать собор в ведение церкви застало врасплох даже хранителей и реставраторов фресок. Заведующая отделом монументальной живописи Псковского музея-заповедника Таисия Круглова сообщила ПЛН, что как раз 17 июля специалисты музея задокументировали новые повреждения храма, причиной которых стало движение тяжелой строительной техники на территории монастыря. Но служебная записка появилась одновременно с расторжением охранного договора: «То есть сама процедура была кулуарной: за спиной, тайно – как будто мы решаем вопрос просто обыкновенного здания, а не судьбу наследия, на которое имеют право огромное количество людей».
Нужно отметить, в данном случае у инициаторов этого процесса нет оправданий в виде привычных «не знали, забыли», «кто надо, был в курсе», «не подумали, что может быть такой резонанс». Церковные и светские власти прекрасно знали, что передача собора Рождества Богородицы с уникальным фресковым ансамблем вызовет сильную негативную реакцию. Не могли не знать, потому что каждый раз, когда поднимался этот вопрос, реакция была именно такой – сильная и негативная. Реставраторы действительно боятся за сохранность фресок – и боятся обоснованно, имея перед глазами другие примеры хозяйствования Псковской епархии (Крыпецкий монастырь, отопление в Троицком соборе). Не сложно предугадать, что в ходе открытого, публичного обсуждения передача памятника не получила бы общественного одобрения. Отсюда напрашивается вывод о намеренном сокрытии информации. Интересно, что процесс не притормозили даже после публичного обещания главы региона прекратить практику кулуарных решений по общественно-значимым вопросам.
Не музейный фонд
В понедельник, 30 июля, губернатор Андрей Турчак назначил совещание по вопросу законности передачи РПЦ собора Рождества Богородицы. И здесь ему придется вновь принимать политическое решение, поскольку юридически защитники фресковой росписи собора Рождества Богородицы никак не вооружены. Ситуация, на самом деле, вскрыла серьезную системную проблему, которая может коснуться и других памятников истории и культуры религиозного назначения.
Дело в том, что федеральный закон № 327-ФЗ «не распространяется на имущество религиозного назначения, которое относится к музейным предметам и музейным коллекциям, включенным в состав Музейного фонда Российской Федерации либо документам Архивного фонда Российской Федерации или документам, относящимся к национальному библиотечному фонду». Эта оговорка появилась буквально в последний момент, уже после того, как против законопроекта о возвращении религиозных ценностей выступили едва ли не все руководители крупнейших российских музеев. Пункт 2 статьи 1 призван защитить коллекции музеев в части движимого имущества религиозного назначения – иначе РПЦ смогла бы претендовать на все иконы Андрея Рублева, например. Это была серьезная уступка, достигнутая после многочисленных переговоров между иерархами церкви, музейщиками и представителями власти. Чтобы сгладить противоречия, патриарх Кирилл публично обещал, что «рассредоточения музейных фондов, никакого разрушения активов и экспозиций нет, и не будет».
Фреска собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря близ Пскова. 1313 г.
Вроде бы, достигнут баланс интересов. Так как же стала возможной нынешняя история? А дело в том, что юридически коллекции Псковского музея-заповедника …не входят в состав Музейного фонда Российской Федерации. Если говорить конкретно о соборе Рождества Богородицы, то он даже не находился в оперативном управлении музея, что затруднило бы его передачу, но здесь важнее сам факт того, что де юре отдельного памятника «Ансамбль фресок собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря» не существует. Объект охраны – только сам собор, а фрески описаны лишь как его неотъемлемая часть.
Из анализа законодательных актов, трудно понять, как сложилась такая ситуация. По всей видимости, это результат множества разрозненных конъюнктурных решений, из которых, при отсутствии целостной культурной политики, в итоге образовалось законодательство о культурном наследии. Судите сами.
Федеральный закон № 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» был принят 26 мая 1996 г. с целью, видимо, в «бурные девяностые» предотвратить распродажу музейных коллекций. Закон понимает «музейный фонд» как «совокупность постоянно находящихся на территории Российской Федерации музейных предметов и музейных коллекций, гражданский оборот которых допускается только с соблюдением ограничений, установленных настоящим Федеральным законом». Далее сообщается о том, что Музейный фонд состоит из государственной и негосударственной части, а в состав государственной части Музейного фонда Российской Федерации входят «музейные предметы и музейные коллекции, находящиеся в федеральной собственности и в собственности субъектов Российской Федерации, независимо от того, в чьем владении они находятся».
Казалось бы, что может быть проще: все имеющиеся в музеях коллекции объявляются частью государственного Музейного фонда, плюс прописываются процедуры включения в него новых экспонатов. Но не тут-то было! В законе есть положение: «Музейные предметы и музейные коллекции считаются включенными в состав Музейного фонда Российской Федерации со дня регистрации соответствующего факта в Государственном каталоге Музейного фонда Российской Федерации». А вот упоминания о том, что все музейные коллекции – по умолчанию часть Музейного фонда РФ, там нет!
Фреска собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря близ Пскова. 1313 г.
Таким образом, принятый в 1996 году закон предложил, фактически, провести новую музеефикацию всего объема историко-культурного наследия, накопленного страной к тому моменту. Далее принимались различные подзаконные акты, определившие процедуру включения коллекций в состав Музейного фонда. Положение о Музейном фонде Российской Федерации, утвержденное постановлением Правительства РФ от 12 февраля 1998 года, устанавливает: «Включение музейных предметов и музейных коллекций в состав фонда, а также их исключение из его состава производятся Министерством культуры Российской Федерации в установленном им порядке после проведения соответствующей экспертизы». Сам процесс описывает регламент Роскультуры. Нигде нет оговорок относительного того, какие именно объекты должны, а какие не должны включаться в Музейный фонд.
Здравый смысл и буквальное прочтение документов говорят о том, что историко-культурные ценности Пскова должны входить в состав Музейного фонда РФ. Тем более что в их числе есть памятники мирового значения, например, фрески собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря. На ту же мысль наводит и комментарий директора НИИ Стандартизации музейной деятельности Вячеслава Шестакова относительно процедуры включения культурных ценностей в состав Музейного фонда РФ, опубликованный на официальном сайте института. Он пишет о том, что порядок предусматривает два параллельных потока – для новых, поступающих ценностей и для уже включенных в основные фонды музеев, но не имеющих свидетельства: «Если в отношении первого потока сроки обязательных действий собственника и музея предельно четко определены: «[предметы] должны быть заявлены для включения в состав государственной части фондав 2-месячный срок с момента их приобретения» [4, п.7], то в отношении предметов уже приобретенных и отнесенных к основному фонду музея, действия по включению в состав Музейного фонда РФ музеи устанавливают сами по графику, предложенному фондово-закупочными комиссиями [11, п.2.7], с учетом структуры, количества музейных коллекций, организационным и финансовым возможностям музеев».
То есть еще задолго до начала процесса возвращения религиозных ценностей комитет Псковской области по культуре мог обезопасить коллекции псковских музеев, проделав такую работу. Этого сделано не было. Псковские памятники в Музейный фонд не включены. На сайте государственного каталога Музейного фонда РФ только одно упоминание Псковской области – в связи с музеем-заповедником «Михайловское».
К выводу о бездействии Минкульта РФ и областного комитета по культуре из анализа документов пришел депутат Псковского областного Собрания, заместитель председателя регионального отделения ВООПИиК Лев Шлосберг (лицо, признанное Минюстом РФ иноагентом) . Он направил письма прокурору Российской Федерации Юрию Чайке, руководителю Федерального агентства по управлению государственным имуществом Ольге Дергуновой и министру культуры России Владимиру Мединскому с просьбой остановить процесс передачи памятника.
Виртуальный шедевр
Итак, уникальный памятник, единственный в своем роде – фрески собора Рождества Богородицы – юридически не существует как предмет охраны. Парадоксальная ситуация, учитывая художественный масштаб и историческое значение шедевра. Думается, что дело не только в непродуманно сложной процедуре. Проблема глубже: в формальном, имущественном подходе к памятникам истории и культуры. Для собственника, Росимущества, нет «культурных ценностей», есть только ветхое каменное строение, балансовая стоимость которого, пожалуй, не превысит цены обычной квартиры. Отсюда и легкость в обращении – в самом деле, какая разница такому собственнику, кто будет распоряжаться собором, музей или церковь. Церковь, пожалуй, и порачительней будет – окна заменит, стены, наконец, побелит…
Фрагмент композиции Преполовение на восточной стене северного рукава собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря. 1313 г.
Конечно, это злая ирония, однако нельзя забывать о том, что восприятие храма реставраторами и монастырем отличается и сущностно, и функционально. Для церковников собор Рождества Богородицы – это божий дом, святыня, но прежде всего – место богослужений, помещение, которое постоянно эксплуатируется в ритуальных и повседневных целях. Храм должен отвечать задачам культа, в нем нужно служить, молиться, учиться православной вере. Он должен быть удобным и понятным. От того и возникают все новые и новые конфликты, связанные с «модернизацией» древних культовых зданий. Именно такого рода вещей опасаются реставраторы.
Для историков собор Рождества Богородицы и его фрески – это застывшее мгновение давно минувшей эпохи. Уникальное, единственное в своем роде письмо из прошлого описывает представления древних псковичей о Вселенной. Именно так, не много не мало: каждый расписанный храм представлял собой Вселенную в миниатюре, фрески должны были поведать посетителю храма всю Священную историю, и более того – заставить пережить ее. По ансамблю росписей исследователи восстанавливают нематериальную, неосязаемую историю – духовный мир Древней Руси. Ценность фресок собор Рождества Богородицы в том, что это уже не византийская, а чисто псковская школа монументальной живописи, причем это тот пример, когда ученик превзошел учителя, считает экс-хранительница монументальной живописи псковского музея-заповедника Тамара Шулакова. По сути, эти фрески заключают в себе основу псковского культурного наследия.
Фреска собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря близ Пскова. 1313 г.
Настенная храмовая живопись когда-то имела чисто прикладное значение – по ней православные священники учили паству канонам веры. Когда фрески выцветали – их подкрашивали, потом им на смену пришли иконы. Примерно с XVI века храмовые росписи были заштукатурены (благодаря чему и сохранились) и заменены более дешевыми и удобными в обращении иконостасами. Сегодня для исполнения культа фрески церкви не требуются. Их сохранность, в случае выявления, гарантируется светским законодательством и личным отношением настоятеля храма. Там, где у священнослужителей есть понимание общегосударственной, культурной ценности настенных росписей, проблем не возникает. Так, неплохо обстоят дела в Великом Новгороде, почти идеально – в Полоцком Спасо-Евфросиниевском монастыре. Приемлемый вариант взаимодействия реставраторов и РПЦ был найден, хоть и не без труда, в Мирожском монастыре: сейчас молебны в Спасо-Преображенский соборе, оставшемся в ведении музея, совершаются дважды в год с ограничениями и по числу посетителей, и по длительности службы. Очевидно, что режим охраны в соборе Рождества Богородицы должен быть ничуть не менее, а учитывая его состояние – даже более строгим. Но под тотальным контролем РПЦ это вряд ли возможно.
Светлана Прокопьева (лицо, признанное Минюстом РФ иноагентом)
