Милицейская тайна

Из пункта «А» в пункт «В» выехал автомобиль. Расстояние между пунктами – около километра. За какое время автомобиль преодолеет это расстояние?

Не спешите отвечать. Имеется дополнительное условие (оно же – «отягчающее обстоятельство»). Этот автомобиль – милицейский.

Казалось бы, всем давно известно, что 8 мая 2009 года старший лейтенант Фещенко громил могилы на Мироносицком кладбище. Этот факт, доказанный судом. Милиционер Фещенко признан виновным. Его апелляция в городском суде отклонена. 3 марта 2010 года кассационная коллегия Псковского областного суда тоже отклонила его жалобу.

Во всех трех судах – и в мировом, и в городском, и областном полгода свидетели «под протокол» подробно рассказывали, сколько понадобилось усилий, чтобы вызвать на кладбище наряд милиции.

Но усилия оказались напрасны.

В материалах дела имеется распечатка телефонного разговора. К ней прилагается диск с этим разговором. На нем отчетливо слышны голоса дежурного и свидетельницы М., которая  в 22.19 звонила в милицию – рассказывала о том, что творится на кладбище накануне Дня Победы (как позднее выяснилось, крест вырвали и из могилы участника Великой Отечественной войны, воевавшего в партизанской бригаде Германа). Свой первый звонок в милицию свидетельница сделала в 21.37. Вначале она позвонила в Завеличенский отдел, а потом по «02».

Но на кладбище сотрудники Завеличенского отдела так и не приехали.

Одна из потерпевших – Надежда И., в январе 2010 года обратилась с жалобой к начальнику УВД по Псковской области генералу Говоруну. Потерпевшая считает, что бездействие милиции привело к тому, что могила ее отца – ветерана Великой Отечественной войны, была осквернена. Судя по свидетельским показаниям, если бы милиция отреагировала немедленно, то большая часть памятников, крестов и оградок осталась бы цела. Получается, что пока один милиционер выламывал кресты и втыкал их обратной стороной в землю, другие не посчитали нужным надругательство остановить. Это всего лишь предположение. Но оно было основано на фактах, фигурировавших в уголовном деле.

В своем заявлении Надежда И. написала: «По моему мнению, действия сотрудников милиции, принимавших сообщение о вандализме, были противоправны, из-за их медлительности  преступление продолжалось. По моему мнению, на преступления такого характера и общественного резонанса сотрудники милиции должны выезжать незамедлительно…»

И вот в марте 2010 года генерал Говорун ответил. Он был краток. В письме сказано: «В ходе проведенной проверки факты бездействия сотрудников 1 ГОМ УВД по г. Пскову не подтвердились».

Это очень загадочная фраза. Что имеет в виду генерал? Его ответ можно толковать по-разному.

Допустим, претензии к милиции не уместны, потому что никто туда в указанное время не обращался. Но в таком случае опровергаются показания нескольких свидетелей, в ничто превращаются многие страницы дела, ставятся под сомнение слова помощника прокурора города… Вряд ли это имел в виду генерал Говорун.

Тогда следует предположить, что милиция все-таки не бездействовала, оперативно отреагировала на звонки и прибыла на место преступления.  Но это был какой-то особый наряд – засекреченный. Невидимый и неслышимый. Тихо и незаметно приехали и также уехали. Испарились. Возможно, я невольно выдаю государственную тайну.

Представляете, в Пскове действует невидимая группа милиционеров. Летучий отряд. Милиционеры-невидимки. Они не оставляют следов, в отличие от таких как Фещенко, которые следы оставляют.

Наверное, это все-таки слишком смелое предположение. Я на нем не настаиваю. Но мне по-прежнему интересно, что же скрывается за генеральской фразой «факты бездействия не подтвердились»?

На одном из заседаний суда заместитель прокурора города Пскова Галина Белик высказала предположение, что у милиции трудности с техникой. Возможно, как раз по этой причине милиция не смогла прибыть на место происшествия. Но когда Надежда И. в мае прошлого года, находясь в Завеличенском отделе, захотела написать заявление как потерпевшая, то ее начали отговаривать. Причина была почти уважительная – отсутствие в милиции письменных принадлежностей, а именно - ручки. Если это так, то у милиции трудности не только с техникой.

Имеется и еще одна версия, прозвучавшая в Псковском мировом суде прошлой осенью. Дознаватель мельком упомянула, что наряд на кладбище, вроде бы, все же выезжал (значит, не бездействовал!), но милиционеры не обнаружили место преступления. По ошибке они оказались в противоположном углу кладбища.

Однако из ответа Бориса  Говоруна не понятно, какую версию можно признать правильной. Заблудились они или нет? Получали телефонные звонки или не получали? Если не бездействовали, то в чем заключалась их деятельность? Поднимать телефонную трубку и отвечать на звонки?

Правда, один вывод, исходя из генеральского ответа, сделать можно: никто в милиции за отсутствие должной реакции на вызов не ответил.

Помню, когда Борис Говорун (тогда еще – полковник) только что прибыл в Псков, то  пригласил на встречу главных редакторов псковских газет. «У милиционера должно быть человеческое лицо», - сказал он тогда. После чего я в «Городской газете» написал:

«Возможно, чтобы у милиционера было человеческое лицо, надо провести пластическую операцию (спецоперацию)?»

С той поры прошло довольно много времени. Но, видимо, проводить операцию еще рано. Факты бездействия не подтверждаются.

Алексей Семёнов